Тень Миротворца - страница 46

Я так разошёлся, что рискнул сесть на шпагат, сначала опираясь на ладони, затем всё смелее и смелее. Никогда в прежней жизни мне не удавалось сделать и третьей части того, что я творил сейчас. Но полностью законы физиологии человеческого тела никуда не денешь: моё исподнее было мокрым хоть выжимай, но сердце билось ровно, а грудная клетка вздымалась размеренно, закачивая воздух в лёгкие. Итак, час непрерывной кардионагрузки не выявил моего предела. Попробуем добавить статику. Я занял обычное положение стоя, ноги вместе, руки на уровне плеч, пальцы рук сжаты в кулак. Пришло на ум когда-то подслушанное правило, что тридцать минут в подобной статической позе серьёзное испытание для обычного здорового нетренированного человека. Решил усложнить, согнув правую ногу в колене под прямым углом. За неимением часов пришлось считать удары сердца. Спустя две тысячи ударов, что с лихвой перекрывало указанный предел, опустил ногу и руки. Никакого тремора и напряжения. Более того, мне показалось, что я погрузился в своеобразный транс и последние десять минут частота сердечных сокращений упала до пятидесяти в минуту! И это при нарастающей статической нагрузке! Похоже, моё теперешнее тело начало преподносить сюрпризы.

За окном тамбурной двери мелькнула молодая луна. Эшелон шёл по пологой дуге, сбавляя ход. Вагон коротко тряхнуло и совсем немного. Я устоял, ни на что не опираясь. Но фитильку керосиновой лампы хватило, и огонь медленно угас, погрузив тамбур в темноту, так как луну тоже закрыли облака. Я сморгнул раз другой, протянув руку, чтобы упереться в стену, нащупать хоть какой-то ориентир для движения и чуть не вскрикнул от удивления. Очертания тамбура и предметы вокруг меня проступили с графической чёткостью. Лишь цвета исчезли, но оттенков серого хватило, чтобы прекрасно ориентироваться и различать малейшие нюансы. Нет, это не было сумеречным зрением, которыми так славятся тренированные охотники джунглей Амазонки. Там скорее сочетание многолетнего опыта, слуха и интуиции наряду с, чего греха таить, своеобразной боевой химией: там корешок проглотят, здесь хитрую травку пожуют. Здесь же организм сам уже через десять секунд начал синтезировать и вырабатывать специфические вещества. Но как? Моего медицинского образования не хватало понять, как за столь короткое время адаптировались палочки и колбочки сетчатки? Непостижимо…или это умение от наших более древних предков, первобытных людей, благополучно утраченное или до поры до времени скрытое в криптозонах незадействованных структур головного мозга, разбуженных нейротроном по наущению Ремесленника? Видеть невидимое… Какая-то мысль промелькнула на задворках моего сознания и скрылась, оставив лишь налёт досады, что не успел ухватить.

Разогретое тело требовало действия, и я подавил в себе страх неведомого. Что за сомнения? Я еду на войну, точнее, на первую войну, где молох прогресса впервые станет перемалывать и уничтожать людей миллионами, используя для этого все возможные способы. Я должен выжить, а для этого, в первую очередь, мне дан инструмент — собственное тело, которое я должен узнать досконально, иначе всем моим стараниям грош цена, а на кону жизнь моих близких.

Как там у мудрых и великих? Сомневаешься, делай шаг вперёд? Я бы добавил: «И внимательно смотри куда ступаешь».

Я ещё сомневался, а руки уже открывали наружную дверь тамбура. Да, да! Она никогда не запиралась. Не было в эшелоне кондукторов. Хочешь выйти на ходу поезда, несущегося со скоростью сорок-пятьдесят вёрст в час? Милости просим. Кому ты нужен со свёрнутой шеей.

Сказать, что я не боялся, значит, ничего не сказать. Всю свою жизнь поступающий по правилам, ни разу не выступающий за рамки Уголовного кодекса, не считая пары дохленьких административок, и то по невнимательности или озорству, обыватель лез босиком в одном пропитанном насквозь потом исподнем посреди сибирской ночи на покрытую морозной наледью крышу мчащегося ночного эшелона с целью познать, мать их через коромысло, пределы возможностей своего тела!

Боковой ветер сносил клубы паровозного дыма немного в сторону, открывая мне вид на змеящийся поток вагонов эшелона. Пальцы ног сами находили опору, опираясь на какие-то железные скобы и выступы, а кисти рук клещами вцеплялись в выступы на крыше вагона.