Тень над рекою. Антология экзистенциальной лирики - страница 6

Стремленью мысли!) ― о, быть может, я

Продленный миг, который жаждал тела,

Дабы вкусить земного бытия?

Сменившая ночь в ее блеске и лоске

Промозглая рань

Как траур вдовы, после длительной носки

Поблекшая ткань.

И в небе рассветном, где завесь сырая

Все так же темна,

Несбыточность рая ― от края до края

Глухая стена.

Бессмысленный день уготован мне снова

И холод в душе

Из-за несвершенности дела, какого

Не сделать уже.

Что печалит ― не знаю,

Но не в сердце ютится

То, чему в этом мире

Не дано воплотиться.

Только смутные тени

Тают сами собою

И любви недоснились,

И не узнаны болью...

Словно грусть облетает

И, увядшие рано,

Листья след застилают

На границе тумана.

Не разойтись туману.

Поздно, и ночь темна.

Всюду, куда ни гляну,

Передо мной стена.

Небо над ней бездонно,

Ветер утих ночной,

Но задышало сонно

Дерево за стеной.

Ночь он не сделал шире,

Этот нездешний шум

В потустороннем мире

Потусторонних дум.

Жизнь лишь канва сквозная

Яви и забытья...

Грустен ли я, не знаю.

Грустно, что это я.

Льет. Тишина, словно мглой дождевою

Гасятся звуки. На небе дремота

Слепнет душа безучастной вдовою,

Не распознав и утратив кого-то.

Льет. Я покинут собою...

Тихо, и словно не мгла дождевая

В небе стоит ― и не тучи нависли,

Но шелестит, сам себя забывая,

Жалобный шепот и путает мысли.

Льет. Ко всему остываю...

Воздух незыблемый, небо чужое.

Льет отдаленно и неразличимо.

Словно расплескано что-то большое.

Словно обмануто все, что любимо.

Льет. Ничего за душою...

Горы ― и столько покоя над ними,

Если они далеко.

Свыклась душа моя с мыслью о схиме,

Но принимать нелегко.

Будь я иным ― верно, было б иначе.

С этим я жизнь и пройду.

Словно глаза поднимаю незряче

На незнакомых в саду.

Кто там? Не знаю. Но веет от сада

Миром, которого нет.

И отвожу, не сводя с нее взгляда,

Книгу, где канул ответ.

Ничего не свершив и не зная труда,

Только грезил бездумно и вяло.

Видел, дни мои мимо текли в никуда

И усталость во мне нарастала.

Юность длилась и длилась, себя пережив,

Пережив, все же двигалась дальше.

Слабый голос надежды был скучен и лжив,

Даже юность устала от фальши.

Бесполезных часов неизбежен полет,

Дней пустых бесконечно скольженье.

Так хоть раз опоздавший всегда отстает,

Так ленивый лежит без движенья.

Суть моя неподвижно бредет стороной,

Видит: я прозябаю без цели.

Вечер скуку зеленую льет надо мной,

Чьи желанья давно оскудели.

Как забытые морем на суше суда,

Жизнь ненужная, полупустая.

Без надежды позвольте уснуть навсегда,

Лучшей книги вовек не читая!

Я жалок, я ничтожен и смешон,

Безмерно чужд и целям и заветам

Как все: один их начисто лишен,

Другой, быть может, ищет их ― да где там!

Пускай влекусь к добру ― по всем приметам

Дурной дороги выбор предрешен.

Плетусь, как призрак,― наг, опустошен

И ослеплен потусторонним светом.

Все то, во что я верю,― чистый вздор.

Приемлю скромно жизнь мою простую

Пишу стихи, вступаю в разговор.

Оправдываться? Боже сохрани!

Менять натуру? Все одно впустую.

― Довольно, сердце: хватит болтовни!

Мы ― в этом мире превратном,

Где и живем и творим,

Тени, подобные пятнам.

Облики принадлежат нам

В мире, который незрим.

Грустная ложь камуфляжа

Мир, обступающий нас.

Так и живем мы, бродяжа

Маревом, дымкой миража

Средь ненавистных гримас.

Разве что с болью щемящей

Некто порой различит

В тени снующей, скользящей

Облик иной, настоящий,

Тот, что от взора сокрыт.

Зрящий пришел к переправе,

Зренье дающей уму,

Но не вернуться не вправе

К прежней, томительной яви,

Чуждой отныне ему.

Ныне тоске неизбывной

Он навсегда обречен,

Связанный с истиной дивной,

Но заточен в примитивной

Смуте пространств и времен.

О солнце будней унылых,

и что ни день, то серей,

уж если душу не в силах,

хотя бы руки согрей.

Пускай оттает чужая,

когда коснется моей,

ладонь с ладонью сближая,