Тень уходит последней (СИ) - страница 3

- Питбуль! Эта собака считается и охотничьей, - задумавшись, сказал Федор Викторович, - а не только для охраны и собачьих потасовок.

- Я тоже об этом читала. У нас никогда не было ни собак, ни кошек. Папа не выносит их, хотя и был охотником. Он - чистюля.

- А гости у вас бывают часто? - спросил Дятлов.

- Нет. Папа по характеру аскет. Когда мама ушла из жизни, - женщина замолчала и, сжав губки, посмотрела на свои руки, лежащие на темной, кофейного цвета, столешнице. Потом подняла глаза на Николая. - Умерла она, когда я в первый класс ходила. С тех пор папа заменил мне маму. Он жив! Федор Викторович, отец жив!

- Я тоже в это верю. Мы просмотрели все последние трехдневные записи видеокамеры, установленные на магазине, расположенном напротив вашего дома. Он не выходил, так что я тоже не понимаю, как он мог исчезнуть. Может, у вас есть другой выход из дома? - Дятлов не сводил с Веры Сергеевны глаз.

- У нас только один выход и два подвала. В одном мы храним старые вещи.

- Обычно принято их хранить на чердаке, - перебил хозяйку следователь.

- Они там пропадут, - голос Вертиловой стал немножко громче, - ссохнутся, моль их поест. А в подвале поддерживается низкая температура и влажность. На чердаке, - подняв глаза на Николая, - извините. А во втором подвале установлено управление водоводом, отоплением, канализацией...

- Может, он ночью как-то вышел, когда произошли какие-то переключения записывающего видеоустройства в магазине? - размышлял вслух следователь.

Николай, слушая разговор Дятлова с хозяйкой дома, встал из-за стола и пошел к заинтересовавшей его внимание голове чучела кабана-секача. Создавалось такое впечатление, что вепрь в это мгновение пробил стену головой и осматривает, на кого из людей, находившихся в этой комнате, накинуться. Видно, этот секач был огромным и страшным. Вот и сейчас вепрь внимательно следил за приближающимся к нему человеком, оголил клыки и вот-вот бросится на него, чтобы разорвать и растоптать Синцова.

Чувствуя это, Николай невольно остановился. Показалось, что вепрь похрюкивает. Показалось? Николай осмотрелся по сторонам, и через некоторое время все же решился ближе подойти к чучелу.

Нет, все просто показалось. Голова кабана была неплотно прибита к стене, по концам шкуры видна черная тесемка, скрывающая пустоту. А вот глаза у животного, как настоящие, а не какие-то пластиковые пуговицы. И клыки темно-желтые. Один цельный, а второй - наполовину сломан. Язык чуть поднят, тоже создается впечатление, что он сделан не из резины или какой-то ткани, а настоящий.

Николай оглянулся, посмотрел на беседовавших между собой Веру Сергеевну с Дятловым и протянул руку к пасти кабана. Дотронулся до его языка. Он был сухой, было трудно понять, он состоит из натурального мяса или какого-то его искусственного заменителя. Надавить побоялся, вдруг голова плохо держится на стене...

Гостиная была большой шестиугольной формы. Четыре широких окна закрыты тяжелыми гардинами кофейного цвета, не дающими дневному свету пробиться в комнату. На стенах по краям висели свечи-бра, тускло освещающие комнату. Под лестницей, поднимающейся на второй этаж, увидел дверь. Медленно направился к ней, стараясь мягко наступать на пол, чтобы не шаркать кожаными тапками по паркету.

- Можно и кофе. Николай Иванович, вы не против? - окликнул его Дятлов.

- Что?

- Вера Сергеевна хочет угостить нас кофе!

- Да, да, спасибо.

Синцов остановился, посмотрел на хозяйку, направившуюся к выходу из зала, потом - на дверь под лестницей и невольно отшатнулся от увиденного. Огромная кабанья голова с полуоткрытой пастью грозно смотрела на него. Но ее здесь только что не было, а была дверь?

Оказывается, это было огромное зеркало, прикрепленное к стене. А кабанья голова, закрепленная на стене сзади, отражалась в нем, почему-то в укрупненной форме. Главное, что удивляло, в этом зеркале он был не чучелом, а живым, голова его поворачивалась то влево, то вправо, выискивая свою жертву. Аж, мурашки от этого пошли по телу.

Николай невольно с испугу шагнул вправо и хотел было сказать об увиденном Федору, как тут же заметил огромную медвежью голову, смотревшую на него с другой стены. Дрожь снова прошла по телу. Казалось, что и медведь живой, и Синцову сейчас будет не сдобровать от него.