Тень Желтого дракона - страница 14

К орде хакана начали стекаться вершители судеб простых юечжи. Ханы и беки приезжали с пышными свитами в сопровождении молодых сородичей и слуг, акинов, сказителей былин, самых ловких наездников и борцов. Хакану, по обычаю, везли богатые дары. Как только явились люди ближайших племен, начались празднества. Играли карнаи — длинные медные трубы, слышался звук барабанов. Устраивались петушиные схватки, бои перепелок и рогатых баранов, конные состязания.

Курултай проходил под открытым небом. На траву постелили кошмы, а на них ковры. Там, где должны были сидеть ханы, расстелили еще и тигровые шкуры. Участники курултая разместились по группам племен — злам. Каждый из пяти элов Больших Юечжи — Гуйшуан, Сисе, Сюми, Шуанми, Думи — образовал свой круг во главе с ханом. За сидящими на коврах и тигровых шкурах знатными людьми стояли полукольцом главы семей, а еще дальше — простые юечжи — пастухи, воины, погонщики верблюдов. Они могли только слушать, что говорят беки и ханы, а вмешиваться в обсуждение им не разрешалось. В дальние ряды слова не долетали. Их содержание передавалось из уст в уста.

Медленно поднялся Кудулу со своего золотого трона, сделал два шага вперед и, чуть приподняв правую руку, начал говорить:

— Соплеменники мои, сородичи! Ханы, беки, знатные люди туячи[34]. Глава каждого эла, каждого огуша[35] со времен дедов и прадедов называется ханом. Воистину вы — ханы! Назвав меня ханом ханов — хаканом, вы возложили на меня бремя власти! Это было необходимо, чтобы сплотиться. Иначе нам нельзя! Но я без вашего совета ничего не предпринимаю! — Польстив ханам, Кудулу рассказал о цели приезда послов из Хань и закончил свою речь словами: — Каждый пусть скажет то, что думает!

— Пусть сначала говорят те, кто больше всех пострадал от хуннов, — громко произнес хан Сюми.

Слова хана Сюми Чжан Цянь воспринял как добрый знак. Он весь напрягся, ожидая дальнейшего развития событий.

— Наш эл, — начал престарелый хан Сисе, еле поднявшись при помощи двух молодых телохранителей, — в ту суровую зиму, когда выпало много снега, потерял почти половину скота. Весной начался джут[36]. В некоторых огушах не осталось ни одного барана. Мы собрали им скот из других племен. А в весеннюю распутицу напал Лаошан-шаньюй, перебил пятую часть наших чериков[37]. Поэтому мы ушли из Хангая и поселились здесь. Нам понравились здешние выпасы и воды. Здесь лето жарче, чем там, а зима умереннее хангайской. Есть теплые места, куда можно отогнать скот зимой. Пусть вернется на старые пастбища тот, кто хочет. А наш эл не собирается оставлять этот край.

Хан сел на свое место. Наступило молчание.

— Кто еще хочет говорить? — спросил Кудулу.

Никто не встал. Но поднялся галдеж.

Десять с лишним лет Чжан Цянь ждал этого дня. Вот сейчас, возможно, через несколько минут произойдет то, ради чего он так долго скитался, попадал в плен, бежал, унижался! Судьба замысла Сына Неба покорить хуннов во многом зависит от этих людей, сидящих, поджав под себя ноги, на коврах и шкурах. «Как бы то ни было, упустить этот случай нельзя», — решил про себя Чжан. Он медленно поднялся с места. Шум затих. Поклонившись сначала Кудулу, потом сидящим перед ним ханам и бекам, посол попросил разрешения высказать то, что повелел ему Сын Неба.

— Послушаем! Послушаем! — раздались голоса.

Кудулу кивнул в знак согласия. Чжан Цянь начал.

Каждую его фразу тут же переводил бойкий, быстрый Таньи-фу.

— Сын Неба, отправляя меня к вам, пообещал, что из черепа шаньюя сделает чашу для хакана Кудулу. Сюнну будут пасти ваш скот! Сюннуски станут домашними служанками — вашими рабынями.

Кто-то из беков воскликнул:

— Вернемся туда, отомстим!

Послышались одобрительные возгласы.

Лет восемьдесят назад хунны находились в зависимости от юечжи. Сыновья хуннских правителей — шаньюев жили в орде хакана в качестве заложников. Один из них, Модэ[38], при смене заложников вернулся к себе и, убив своего отца Туманя, сел на трон. Это случилось как раз в тот год, когда был свергнут с престола последний циньский хуанди и в Поднебесной воцарилась династия Хань. Модэ, став шаньюем, объединил все двадцать четыре аймака хуннов. На основе приобретенного у юечжи опыта он перестроил войско хуннов, представлявшее собой до этого неорганизованную толпу, по образцу юечжи: разделил его на десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч — тумены. Десятки и сотни были скреплены родственными узами, а тысячи и тумены — племенными связями, что придавало им необыкновенную крепость. Всадники, как у юечжи, стали носить латы. Искусство конного боя все время совершенствовалось. Тяжеловооруженные всадники налетали со всех сторон, осыпали врага тучами стрел, а затем добивали его копьями и мечами.