Тени Бога - страница 12
— Добрый день, отец Кастильо. Да, это Он умеет! — прокричала в ответ Адриана.
Иезуит ослепил ее улыбкой и смахнул упавшую на лоб седую прядь:
— Вот смотрю на вас и вижу ту маленькую девочку, что сидела на моих уроках математики. Какое бы задание я ни дал, эта девочка никогда не терялась и не пугалась, чувствовалось только внутреннее волнение.
Адриана не стала с ним спорить, хотя от его замечания вдруг ощутила себя легкомысленной девчонкой.
— Я что-то сказал не так. Если бы вы видели, как изменилось выражение вашего лица. Уверен, вы можете иногда позволить себе развлечься.
— Я не знаю, что я могу, и кто я есть. У меня нет времени, чтобы подумать об этом.
— Думаю, у вас есть время, чтобы вспомнить, за что вы боретесь? Разве этот прекрасный мир не заслуживает спасения?
С удивлением Адриана всматривалась в худое лицо иезуита, пытаясь найти там следы иронии.
— Вы это серьезно говорите? — спросила она. — Мне кажется, такие разговоры не в чести у иезуитов. Разве не к приходу царствия Божия вы должны меня готовить? А вместо этого вы призываете меня любить земной мир.
— А земной мир и есть царствие Божие, или одно из Его царств. Не могу поверить, что Господь создал этот мир исключительно для того, чтобы искушать нас соблазнами.
— И снова вы говорите не как истинный иезуит.
Отец Кастильо криво усмехнулся:
— Уверен, если бы я вынужден был сейчас вернуться в Рим, и открыл там рот, то в следующую же минуту меня изгнали бы из ордена.
— Вы потеряли веру?
Монах в задумчивости поскреб подбородок:
— Когда я был в Пекине, мой орден вступил в дебаты с императором. Честно говоря, это и дебатами-то назвать трудно: император в Китае — безусловный авторитет, и когда он по какому-то вопросу говорит свое последнее слово, это действительно последнее слово. Однако мой орден никак не мог согласиться с таким положением дел, и все время поднимал одну и ту же тему. А тема эта касалась обращения в новую веру и языческих ритуалов. Императора ни в малейшей степени не интересовало, обратим мы буддистов в христиан или нет, но он настаивал на том, что ритуал почтительного поклона перед троном обязателен и для христиан. Он заявлял, что, несмотря на свое чисто религиозное содержание, ритуал носит светский характер. Мы спорили с ним в течение нескольких лет, но император оставался непреклонен. Я думаю, понимание вопроса у императора, хоть он и не христианской веры, было глубже, чем у нас: цель этого ритуала была действительно чисто светской, он заставлял своих подданных неизменно выказывать ему свое подчинение. Мы, иезуиты, не могли принять это, потому что в таком случае должны были бы согласиться с тем, что и у христиан есть подобные обряды, мы притворяемся, что такие чисто светские церемонии, как коронация короля, имеют в своей основе сакральный смысл. И это заставило меня задуматься над тем, а не слишком ли много догматов Церкви порождено социальной необходимостью. Эта мысль мучила меня до той поры, пока не породила еще более ужасающую мысль. Сколько церковных ритуалов и обрядов было порождено не столько верой, сколько попыткой скрыть недостаток веры? Часто дети, чтобы заставить себя поверить, повторяют: «Это правда. Это правда».
— Подобные мысли причиняют неудобства?
Иезуит кивнул:
— И, конечно же, это не новые мысли, они обуревают каждого неофита. Но разве они так уж далеки от истины? Виденное и слышанное мною в Китае открыло мне, что у меня никогда не было истинной веры, только страстное желание веры и страх никогда ее не обрести. И вот какая странная вещь, одна из многих, что нас окружают: я не потерял веру, я ее обрел. Отказавшись от позы проповедника божественных истин, я приблизился к постижению истинного Бога. Так что моя вера со мной.
— В таком случае, быть может, вы подскажете, где в этом хаосе мне найти Его? — спросила Адриана. — Его ангелы снизошли в мир и свободно разгуливают здесь, и невозможно разобраться, кто из них падшие ангелы, а кто благословенные, если такая разница между ними вообще существует. Мерзкие существа разрушают Его творение, оскверняют Его красоту, повсюду пожар войны. Я не вижу Его. Где Он?