Тени на снегу - страница 24

Тьма, свет и все гиблые затмения…

– Ты чего-то недоговариваешь, – заметил с порога Зим. – Где труп?

– Видимо, чары «воронки» поглотили, – соврала я устало. Надо посоветоваться с мамой. Или с дедом. Очень надо. – Выезжаем?

Но прежде – выбраться из этого захолустья. С робкой надеждой, что другой гадости в Солнечной долине нет. И местные по сути «виноваты» лишь в том, что обитают на самом краю Обжитых земель, где знающие – большая редкость, где можно проворачивать любые тёмные делишки. Там, за горным хребтом, простирались пределы Забытых, куда по опасным перевалам рисковали ходить за сокровищами лишь очень глупые хладнокровные. Ледяные остроги. Затопленные города. Выжженные пустополья. Ветряные дальники.

И не понеси меня сюда с обходом – и не застрянь я здесь…

Да, Шамир, я поняла. И… постараюсь. Я ещё не умею читать кровь так, чтобы из пары капель за несколько мгновений вытягивать всю память, до последней мысли. И доступа к памяти предков у меня тоже пока нет – не доросла. И кровного наставителя не заслужила. И обнаруживать себя как искрящую мне нежелательно. Но я постараюсь накопать столько, сколько получится, чтобы знающим хватило для веры и работы, а моему народу – для понимания обстановки. Я поняла.

Кроме…

– Шамир, скажи честно, – попросила тихо, – что в долине нет других гадостей. Пожалуйста. Впредь я буду всё учитывать сама, не тревожа тебя, а пока… Я хочу уехать отсюда уверенной, что здесь нет ни других сгустков, ни пропавшего Дорога. Ответь. Прошу.

…которого вполне могла сцапать тварь типа дыхания Стужи. Пишущие любят уединение и скрытые, заброшенные места, где тихо, спокойно и никто не потревожит, – подземелья, пещеры, колодцы. И создания Забытых их тоже очень любят. Жаль, кровь Мирны не сохранила память о доме – хотя бы в долине он находится или нет. Сразу бы всё упростилось – минус одно место. Но просто в Шамире ничего не бывает.

Мир молчал долго. Так долго, что я успела полностью остыть на ледяном ветру и почти решилась надолго расстаться с Вёрткой, отправив её на задание. И Зим, судя по недовольному сопению на пороге, закончил осматривать дом – безрезультатно. Шамир предпочитал не вмешиваться в дела смертных – он дал нам жизнь и считал своё дело сделанным. И крайне редко вступал в разговор, и ещё реже помогал.

Но сегодня он внезапно помог мне. И сейчас ответил. В душе появилась твёрдая уверенность – надо уезжать. Немедленно. И перед мысленным взором мелькнул образ колодца – и туманной твари внизу, тянущей щупальца к босым ногам. И зависших в воздухе слов – косая вязь красных букв. И новая уверенность – не здесь. Колодец – не здесь. Мать уехала на ярмарку в Солнечную долину, а сын – нет. Они должны были встретиться в Солнцедивном, да не вышло.

Я поёжилась и встала. Дело хуже, чем я думала… Намного хуже, если Шамир вдруг стал таким отзывчивым…

– Так что это за чалка из Солнцедивного? С травками для супов?

Я вздрогнула от неожиданности и выдала наспех состряпанную легенду:

– Нет её. Гиблая тропа забрала. Здешние родичи этой чалки назвали имена хозяев постоялого двора, в котором я останавливалась. И там я столкнулась с какой-то беглой знающей в обличье хозяйки. Ты же знаешь, не все в общину вступают, кто-то пытается сам выжить. И нас, общинных, боятся. Ну и… я защищалась. Боюсь, мы ничего больше не узнаем. И я… не нарочно. Она первая начала.

Взгляд Зима стал таким тяжёлым, что я затылком его почувствовала. И поняла – не верит. Кстати, я бы тоже не поверила. И проверила бы, вернувшись в столичный город и опросив сопричастных. Но, к счастью, у нас нет на это времени.

– Ладно. Поехали, – проворчал он и пронзительно глянул на меня сверху вниз. – Но имей в виду, Ось, глаз с тебя не спущу. Ты что-то скрываешь, и я узнаю, что именно.

Я безразлично пожала плечами и отправилась к воротам. Догорающие костры, радостные восклицания, запахи медового сбитня, дружно утепляющие свои дома люди и никакой наледи. Ветер срывал капюшон, тяжёлые тучи осыпались первыми мелкими снежинками.

– О тебе говорят, что ты старой крови, – знающий не сводил с меня настырного взгляда. – Это правда?