Тени на снегу - страница 6

Слово «мистика» произнесено как раз к месту. Отчаявшись найти рациональный пример политики, основанной на этике (да и кому известны такие примеры?), Урсула Ле Гуин воспользовалась своим правом художника, перенеся поиски в сферу «надреальности», чистой философии, религии.

Как ни затерто в последнее время от частого и безответственного употребления слово «духовность», но именно Дух, какая-то невидимая и неосязаемая «мысленная сеть» связывает разумных обитателей Галактики; они порой столь отличны друг от друга, что какое-либо иное общение культур едва ли возможно. Лига Миров символизирует не объединение (очевидно, предполагающее наличие единого объединителя), а воссоединение, духовное движение ото всех – к каждому.

Между прочим, мы встречаемся с проявлением того же загадочного процесса и на планете Гетен.

«Наша общая энергия нарастает как вовне, так и внутри нас, исходит наружу и возвращается назад, каждый раз вдвое усиливая свой импульс, пока не происходит прорыв – тогда в меня входит свет, свет окружает меня, и я сам как бы становлюсь этим светом...» Это, как помнит читатель, вовсе не отрывок из лекции об устройстве Экумены, но разъяснения члена гетенианской общины Предсказателей. Но коль скоро герои Ле Гуин произнесли слова «свет» и «тьма», требуется предельное внимание: речь идет о главном, о самой сути романа. (И всех других произведений писательницы; однако лишь к этому она нашла, кажется, идеальное название – «Левая рука Тьмы»...)

Лично я очень далек от мистики, но должен признать, что действительно трудно, если вообще возможно, рационально объяснить цель объединения восьмидесяти трех обитаемых планет, населенных тремя тысячами различных типов гуманоидов... Даже в речь Посланника вторгаются эмоции, когда он пытается сформулировать эту цель:

« – Ради материальной выгоды. Ради увеличения общей суммы знаний. Ради расширения понятий об интеллекте. Ради более полного и глубокого проникновения в жизнь иных мыслящих существ. Во имя всеобщей гармонии и высшей славы Господней. Ради любопытства. Ради удовольствия и приключений, наконец.

Я говорил на непонятном ему языке, не на том, которым пользуются здесь те, кто правит другими – короли, завоеватели, диктаторы.»

Может быть, именно трудность приобщения к высшим ценностям тех, кто от века воспитывался на «ценностях» совсем иных, и заставила руководителей (ну вот, опять...) Экумены столь серьезно и тщательно готовить каждый новый Контакт.

Формы его осуществления – такого не встретишь более нигде в мировой фантастике!

Посол – это все-таки олицетворение государственной власти, силы. Сила у Экумены действительно огромна, но и мудрость накоплена немалая; да и накакое это не государство, уже было сказано... Поэтому задача наведения первого моста ко взаимопониманию ложится на одиночку.

Дело не в каких-то уникальных личностных качествах конкретного исполнителя, а в принципе: «Первые вести из любого нового мира в Экумену всегда передаются голосом одного-единственного человека... Порой голос одного-единственного человека, говорящего правду, – куда большая сила, чем целые флота и армии, особенно если этому человеку дать достаточно времени, но времени-то в Экумене как раз хватает».

Однако это не все. После своей ледовой одиссеи Дженли Аи добавляет к вышесказанному понятое им только там – в белом безмолвии, наедине с самим собой, природой и обретенным другом: «На самом деле есть и кое-что более важное. Будучи один, я не могу изменить ваш мир. Но сам могу быть им изменен»...

Вообще, об Экумене мы узнаем буквально по крохам, в основном, из отдельных реплик Посланника. И писательница, вероятно, права, держа нас на голодном «информационном» пайке. После пространной лекции, с подробными разъяснениями, что там и как, в этой мистической Лиге, боюсь, очарование развеялось бы сразу же. Чудесное должно оставаться недосказанным, питая фантазию, заряжая грезами и надеждой; а Экумена – это одно из безусловных чудес, сотворенных Урсулой Ле Гуин.

Вот еще один намек – в сцене, когда к Посланнику пришел возлюбленный-кеммеринг Эстравена. На вопрос, считает ли Дженли себя в долгу перед изгнанником, землянин отвечает: