Тени над Латорицей - страница 19

— И сегодня же двинемся дальше?

— Наверно. Во Львове пообедаем, отдохнем и — в Киев.

— Но где же мы все-таки будем завтракать, Лайош? — капризно произнесла Тереза. — Ну, кто знает? — Она вытянула шею, ища взглядом переводчика, и вдруг уставилась на Хорвата. — Имре, милый, — прыснула она, — что вы там вычитали в своей газете?

— А что?

— А то, что вы держите ее вверх ногами! — И она расхохоталась.

Хорват вскочил, сложил газету и вышел из автобуса.

Тереза перестала смеяться.

— Неужели обиделся? — растерянно спросила она Лайоша.

Седой, но подвижный и энергичный бухгалтер из Будапешта ей сразу понравился. А когда Тереза узнала, что семья Имре Хорвата погибла в фашистском концентрационном лагере, она окончательно решила, что именно он заслуживает ее внимания.

И сейчас она была крайне взволнована его уходом и нервно смотрела в окно автобуса, не зная, как быть: пойти за Имре или ждать его возвращения. Сабо, поняв, что Терезе сейчас не до него, заговорил со своим соседом по креслу.

Но вот водитель сел за руль и переводчик, простившись с сотрудником экскурсионного бюро «Интуриста», тоже поднялся в салон. Послышалось негромкое мурлыканье мотора.

Последним вошел в автобус Хорват. Он сел на свое место, и Тереза Чекан — немолодая, но стройная, подтянутая женщина — посмотрела на него влажными, преданными глазами.

— Очень уж не типичная картина ограбления, — медленно произнес начальник уголовного розыска капитан Вегер, венгр с седыми висками и добродушно-хитроватым округлым лицом. — В шкафу лежало сто рублей, десять красных десяток. Деньги были под бельем, можно сказать, на глазах. Белье выброшено на пол, а деньги не взяты.

— Могли в темноте не заметить, — возразил районный прокурор Стрелец. — Вообще мы не знаем, сколько было у Иллеш денег и сколько взято.

— Может, искали что-то подороже? — подумал вслух участковый инспектор Козак.

— Дороже, чем деньги? — блеснул зеленоватыми глазами капитан Вегер.

— Для них — дороже.

— На журнальном столике, — продолжал капитан, — в пепельнице мы обнаружили золотые женские часы. А под диваном найден большой мужской серебряный перстень с сапфиром. В спальне были настежь открыты дверцы книжного шкафа, выброшено несколько книг. Шкаф с верхней одеждой тоже был открыт, но из него, похоже, ничего не взято: ведь он прямо-таки до отказа забит одеждой. Разорена постель Каталин и распорота ножом верхняя перина.

Капитан Вегер явно был против версии ограбления и пытался убедить в этом оперативно-следственную группу, собравшуюся в кабинете начальника милиции на первое свое совещание. Напротив Вегера сидели и районный прокурор Стрелец, и майор Романюк, за столом которого, откинувшись на спинку кресла, удобно устроился следователь из области Иван Афанасьевич Тур.

За распахнутыми окнами играл веселый солнечный день. Древний закарпатский городок жил своей будничной жизнью. В полдень над улицами и дворами повисло марево горячего влажного воздуха, в котором и люди, и дома, и деревья словно струились, причудливо изменяя свои очертания. Акация под окнами кабинета Романюка отцвела и уже покачивала бахромой тонких ярко-зеленых стручков. Зато расцвела липа, и ее густой и сладкий аромат повис и во дворе, и в строгих комнатах милиции.

— К тому же, — продолжал капитан Вегер, — с вечера была накормлена корова и собака заперта в сарай. Ясно, что хозяйка кого-то ждала, причем из числа людей знакомых, которых не боялась.

— А может быть, она заперла собаку еще днем, а на ночь забыла выпустить?

— Днем на Староминаевской собак не запирают, а, наоборот, выпускают, чтобы они бегали вдоль проволоки: хозяева-то днем или на работе, или отлучаются куда-нибудь еще, — ответил за капитана участковый Козак.

— Корова накормлена, — повторил Вегер. — Занавеска на окне одной из комнат приоткрыта. Тоже признак того, что кого-то ждали, выглядывали из окна: идет — не идет.

— Отпечатки пальцев на рюмках сняты?

— Да, — ответил Вегер. — На одной. Вторая упала и разбилась. Отпечатки на уцелевшей рюмке принадлежат не Каталин. Вероятно, это отпечатки пальцев ночного гостя.

— У меня есть вопрос к эксперту, — сказал Романюк. — С какой силой нанесены ножевые удары?