Тени пустыни - страница 17
Старшой стражи, превратившийся было в присутствии столь знатной личности в истукана, при слове «инглиз» проявил признаки жизни и зашевелил губами.
— Чего тебе? — спросил всадник. — Сказать что — нибудь желаешь?
— Да, ваше высокое могущество!
— Говори, разрешаю!
— Надо дервиша не трогать… Если инглизам — чтоб их жены не беременели! — тот дервиш понадобился, пусть сами ищут. А по мне — шел бы он по своим дервишеским делам.
Пел бы и шел… Что есть дервиш? Просеянная пыль, политая водой. Подошвам от нее нет боли. На ступнях нет пыли…
— Молчи, простофиля! Совсем закидал меня словами, — взвизгнул помещик. — Смотри, Абдуррахим — хан узнает про твои слова… Спуску не даст.
— Приказ, сгори твой отец, есть приказ. Будет исполнено, высокий господин, будет исполнено… А ты, Сулейман, тут чего делаешь? Чтоб тебя…
Вопрос и сопровождавшее его ругательство были обращены к почерневшему, сожженному ветрами и песком дехканину, который держался рукой за хвост длинноногого жеребца и довольно смело поглядывал на собравшихся у куманданханы.
Он только мотнул головой на всадника и погладил ладонью круп лошади.
Незнакомец с высоты седла кивнул Сулейману и важно проговорил:
— Этот?.. Со мной!
Он слегка коснулся каблуком своей индийской туфли бока коня и неторопливо рысцой поехал к подножию горы. Сулейман, все так же держась за хвост жеребца, громко шлепал босыми ногами по пыли дороги.
Земиндар не спеша уселся на помост. Он думал: «С чего этот господин приласкал Сулеймана? У Сулеймана ни жены, ни денег. Прибежал в прошлом году из Хорасана без штанов. И всего — то у него имущества — один конь. Из милости мы дозволили ему пахать нашу землю… на условиях издольщины «нуеккори»… Сулейман девятую долю урожая получает. Гм, семьсот одиннадцать сир ячменя собрал… Нам шестьсот двадцать два отдал… С голоду подыхает… А смотри… Такой важный сардар говорит: «Этот? Со мной!» Тоже друга нашел…»
— Кгхм! — прервал вслух свои недоуменные мысли земиндар.
— Кхм! — подобострастно отозвался старшой кандагарцев, все еще не решившийся сесть. — Сколько пыли поднял навозный жук!
И громко откашлялся, будто прочищая горло от набившейся в него пыли.
— Тсс, это тигр… Тигр лизнул нам лицо — и ушел, — испуганно забормотал староста. — Сулейман нашел покровителя! Такой знатный господин! Про твои слова услышит Сулейман, пожалуется господину. Эх — хе, страшен гнев господина!
— Молчи, сын дурака и отец дураков! — взвизгнул земиндар Мирза Касым. — Проклятие! Ты тут растопырил свои ослиные уши, а огонь у тебя потух…
Когда староста ушел к очагу. Мирза Касым — хан свирепо напустился на пиявкоусых кандагарцев:
— Идите, собаки, на дорогу, сидите на обочине сторожевыми псами. Ловите проклятых дервишей или не ловите!.. Ваше дело. Меня не касается. Вас я не видел и не вижу. Убирайтесь!
Охая, он растянулся на голых досках помоста и так лежал, упершись взглядом в иссиня — свинцовое небо. Сладострастно втягивая ноздрями запах жареного барашка, он бормотал себе под нос: «Дервиш?.. Длинноволосый?.. Рубить уши?.. Без ушей? А конь? Гм, где я видел коня? Гм… Какой конь!» Напряженная работа мысли заставила его вдруг вскочить и сесть. «Ба… Зульфикар! Сулейманова коня зовут Зульфикар… Ай — яй — яй!» Земиндар свесил волосатые высунувшиеся из задравшихся полотняных штанов ноги и громко проговорил:
— Дервиш? Он с ушами?
Глаза его забегали. Далеко по белой дороге ползла фигурка всадника на длинноногой лошади, а рядом шевелился черной букашкой Сулейман.
Земиндар заговорил, обращаясь к большому пальцу своей левой ноги:
— Кхм! Инглизам он понадобился? Кхм! Чтобы изловить льва в пустыне Мазандерана, нужен и пес мазандеранский. А? Ну и ловите! Ха!
Он захохотал, и хохотал долго, к величайшему изумлению старосты.
Возможно, и сам староста смеялся, но так, чтобы Мирза Касым не заметил. Не так часто приходится наблюдать, как шлепается задом в лужу господин земиндар. Да и пиявки — усы этих проклятых пиявок кандагарцев, аллах ведает, как опротивели — до тошноты! — господину старосте.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Есть слова, которые и с ложкой меда не проглотишь.
Т а д ж и к с к а я п о с л о в и ц а