Теория Безумца - страница 6
Оба с нетерпением и беспокойством ждали встречи с сыном.
***
До Александровки оставалось километров двадцать, не больше. Не доезжая развилки на Шемонаиху8, шофёр свернул на обочину и затормозил. Объяснил, что хочет немного передохнуть: «Привал! Родник!»
Пассажиры вышли из машины.
Берёзы собрались в хоровод и, в порывах ветра, кивали кудрявыми головами. Синицы, словно свирелью, тонко выводили музыкальные партии. Высоко в небе звенели жаворонки.
Ледяная вода, прозрачная как хрусталь, обожгла, остудила, насытила свежестью и прохладой.
Здравствуй, Родина!
***
Село Александровка. МТС. Окончен рабочий день. Люди разошлись по домам. Грузовики и тракторы, как по команде, выстроились в ряд.
Проехали Лосёвский мост.
– Куда дальше? – спросил водитель.
– Налево, в переулок, – ответила Тася.
Она жадно ловила взглядом всё, что видела за окном. Показалась крыша Штенцеля.9 У ворот, опираясь на палку, в резиновых калошах, стояла бабушка Пистимея. Постарела… Ещё больше ссутулилась. В руке держала корзину, закрытую белым вафельным полотенцем. Рядом с ней вертелся босоногий мальчонка в полинялой ситцевой рубашонке. Выцветшие штаны – коротковаты. Выгоревшие волосы – растрёпаны.
– Юра! – выдохнула Тася, – Как вырос!
Чтобы дать пыли уйти вперёд, водитель плавно притормозил, напротив старушки в калошах. «Волга» остановилась. Как по команде, оба пассажира выпорхнули из машины. Москвич подхватил мальчишку на руки, весело крикнул: «Сынок» и подбросил его к небу. Бабушка поставила корзину на землю и в изумлении всплеснула руками – обрадовалась. На глазах у неё блестели слёзы. Сорванец, лет шести-семи, обеими ручонками обнимал приехавших. Называл их «мамой и папой». Подошли ещё две женщины. Плачут и смеются…
«…Давно не виделись… Что же это они? Вроде приличные с виду люди! Сами в столице живут, а ребёнка в этакой глуши бросили! Нехорошо!» – теряясь в догадках, рассуждал про себя таксист. Молча, с презрением он освободил багажник от сумок и чемоданов. Получил червонец и уехал.
Дома
Виктор повёл сына в баню. Парил Юрку веником. Смотрел на крепкую, ладную, загорелую фигуру мальца.
– Надолго к нам? –по-взрослому, глядя прямо в глаза отцу, спросил сын.
Виктор опешил. Отстранённостью и отчуждением, как ножом по сердцу, резанули его слова.
– Отпуск – три месяца, – ответил отец.
– А потом? – уточнил Юра. Голос у него сорвался, брызнули слёзы.
– Мне и маме вновь нужно будет уехать, – глухо произнёс Виктор. Прижал сына к груди и расцеловал в солёные глаза.
***
Сын примерял обновки. Нарядился в брюки. Родители называли толстые добротные штаны диковинным словом – «джинсы». Кроссовки Юрка, тоже видел в первый раз и сказал, что будет беречь их для походов в лес, где без обуви никак не обойтись. С удивлением рассматривал рубашку без пуговиц, с короткими рукавами. На ней были нарисованы незнакомые мультяшные фигурки. Мама назвала её спортивным словом «футболка».
Агафья Емельяновна похвалила вещи. Особенно впечатлилась джинсами. Помяла их в руках и, со вздохом, произнесла:
– Хороши штаны! Прочные! Глядишь, подольше послужат… если у костра не прожжёт…
На следующий день Юрка надел свою прежнюю одежду.
– Неужели, сынок, подарки не понравились? – удивилась Тася.
– Понравились! Только как же я во всём этом на улице покажусь? В таком здесь никто не ходит, – засомневался сын.
Решили вводить в гардероб сына новые вещи постепенно, начиная с тех, которые не бросаются в глаза.
Огнестрел
Образ жизни деревенской детворы отличался кипучей деятельностью: рыбалка, купание, костры совмещались с работой по дому и в огороде. Полив, прополка грядок, встреча скотины из табуна – обязанность сельских ребятишек.
Вклинить в плотный график подготовку сына к школе, оказалось делом не простым. Родители привезли ему книги, учебники, игры. Картинки Юрка рассматривал, но чтение и арифметика «шли со скрипом». Договорились, что будут заниматься с утра, сразу после завтрака. Остальное время у Юрки было расписано – он целыми днями проводил «в бегах» с мальчишками. Вечером приходил домой, ел и засыпал.
Однажды Юрка вернулся раньше обычного. Прихрамывал. На ноге, из дырки в джинсах, струилась кровь. Мать принялась обрабатывать рану.