Теория объектных отношений. Лекции (неизданные) - страница 14
Если происходит интернализация требований объекта, т. е. Супер-Эго, тогда контроль со стороны объекта уже не нужен, и регулятором поведения становится чувство вины, как наиболее зрелый регулятор поведения с точки зрения классического психоанализа.
Стыд – это напряжение между Эго и требованиями объекта, т. е. между моими внутренними желаниями и не-моими, внешними требованиями, а чувство вины – напряжение между Эго и Супер-Эго, т. е. моими внутренними желаниями и моими внутренними требованиями к себе. Этот переход происходит в идеале в доэдиповой фазе.
Далее наступает эдипова фаза, которую А. Фрейд рассматривает очень близко к классической точке зрения, добавляя лишь то, что эдипова фаза – это фаза, на которой любовь ребенка к родителям и удовольствие от общения с ними омрачаются фантазиями о смерти родителей, и любовь омрачается чувством вины.
Задача родителей, ребенок которых находится в эдиповой фазе, как можно более терпимо и толерантно относится к его инстинктным выплескам, потому что, если родители относятся к этим выплескам чрезмерно фрустрирующим образом, то они закладывают основу будущей невротической симптоматики.
Кстати, когда мы говорили о М. Клайн, я забыл добавить одну существенную вещь: М. Клайн была автором серьезного переворота в умах психоаналитически мыслящих педагогов, т. к. до М. Клайн считалось, что задача воспитания состоит в том, чтобы укреплять детское Супер-Эго. М. Клайн впервые убедительно показала, что детское Эго является настолько садистическим и жестоким, что его надо не укреплять, а напротив, смягчать, делать более гибким.
Вообще весь процесс развития Супер-Эго – это процесс увеличения его гибкости, достижения все большей его лояльности по отношению к Эго.
Латентный период – связан с физиологически обусловленным спадом инстинктной активности. В этом А. Фрейд расходилась во взглядах с большинством психоаналитиков, которые считали, что энергия Ид всегда одна и та же.
Подростковый период. А. Фрейд говорила, что с началом подросткового возраста все развитие начинается заново. Весь подростковый период – это период постоянной борьбы между Эго и Ид. (О самой борьбе и о ее результатах мы говорили в рамках курса «Теории психосексуального развития»).
Можно еще добавить, что исход борьбы зависит от трех факторов:
1. сила импульсов Ид;
2. конституциональная, врожденная толерантность Эго к импульсам;
3. ассортимент и развитость психических защит, которые имеются в распоряжении Эго.
А. Фрейд называет 2 специфические защиты, возникающие в подростковый период – это аскетизм и интеллектуализация. Они нацелены на снижение тревоги перед сексуальными импульсами.
Аскетизм выглядит как полный отказ подростка от инстинктной жизни, когда он с головой погружается в какую-то науку или увлечение и т. о. не проявляет никаких плотских сторон своей жизни.
Интеллектуализация – это способ, не отрицая своей сексуальности, безопасно повернуться к ней лицом. Объяснить себе происходящее, вычитать в книжках. Становится спокойнее и тревога снижается.
Заслуга Анны Фрейд была в том, что она первая из психоаналитиков стала обращать на подростковый возраст пристальное внимание. До нее психоаналитики считали, что самое важное происходит на более ранних стадиях развития и только А. Фрейд и позднее Д. Винникотт показали, что в подростковый период происходят важные переструктурирования (в частности, что в подростковый период развитие личности начинается заново, как бы с нуля).
Как очень интересное явление А. Фрейд описывала подростковые отношения. Подростковые отношения обладают тремя характеристиками:
1. отношения очень эмоционально насыщенные;
2. сопровождаются максимальным уподоблением объекту, максимальной идентификацией с ним;
3. они очень легко разрываются.
А. Фрейд предположила, что подростковые отношения являются не подлинными отношениями с объектом, а наиболее примитивными идентификациями. Подросток, который находится во власти тревоги перед своей возрастающей сексуальностью, стремится уберечься от опасности, отрывая свое либидо от внешнего мира – переходя в состояние вторичного нарциссизма, но при этом он начинает чувствовать потерю реальности – либидинозные связи с миром объектов обрываются, и он задается вопросом о собственной идентичности: а существую ли я? Кто я есть? И в поисках новой идентичности он бросается к объекту идентификации – к тому человеку, с которым заводит эмоционально насыщенные, бурные отношения. Отсюда и максимальное уподобление объекту, и максимальная идентификация. Но как только это происходит, он чувствует, что Я объекта начинает доминировать над его собственным, тогда, чтобы спасти свою идентичность, отношения надо разорвать.