Теория праздного класса - страница 13

Сказанное выше не следует понимать так, будто нет никаких других стимулов к приобретению и накоплению, кроме этого желания превзойти других в денежном положении и тем самым добиться уважения и зависти сотоварищей. Жажда дополнительных благ и обеспеченности выглядит как повод к накоплению на каждой стадии развития современного индустриального общества, хотя на стандарте достатка в этом отношении сильно сказывается, в свою очередь, привычка к денежному соперничеству. Это соперничество в значительной мере обуславливает способы потребления и выбор предметов потребления для личных благ и достойного существования.

Помимо того, мотивом к накоплению выступает и власть, даруемая богатством. Склонность к целенаправленной деятельности и отвращение к бесплодности усилий, присущие человеку в силу способности быть агентом действия, сохраняются и тогда, когда он поднимается над наивной общественной жизнью, где доминирует не подвергаемое анализу и безраздельное единение индивидуума с группой, воплощающей для него все на свете. Когда человек встает на хищнический путь, где уже господствует своекорыстие в узком смысле слова, эта склонность остается при нем и делается основополагающей чертой, которая формирует жизненный уклад. Склонность к достижению успеха и отрицание тщетности усилий остаются базовыми экономическими мотивами деятельности. Изменяются лишь форма выражения этой склонности и непосредственные объекты, на которые она направляет деятельность человека. При индивидуальной собственности наиболее доступными для достижения цели средствами становятся те, которые предполагают приобретение и накопление материальных ценностей; когда антитезис самоуважения между мною и прочими осознается более полно, склонность к достижениям (инстинкт к работе) упорно заставляет прикладывать все больше усилий к тому, чтобы превзойти других в денежном успехе. Относительный успех, поверяемый завистническим денежным сопоставлением себя с другими людьми, превращается в общепринятую цель всякого действия. Текущий и признаваемый в обществе легитимным результат деятельности преображается в достижение денежного успеха в сопоставлении себя с другими людьми, а потому отвращение к тщетным действиям в значительной степени отождествляется со стимулами к соперничеству. Всячески поощряется нарастание борьбы за денежный почет посредством резкого неодобрения неудач на этом пути и любых свидетельств провала в стремлении к денежному преуспеянию. В итоге целенаправленными начинают считаться прежде всего усилия, направленные на более наглядное проявление накопленного богатства и ведущие к такому исходу. Среди мотивов, побуждающих людей накапливать богатство, первенство по размаху и по силе удерживает именно мотив денежного соперничества.

Быть может, излишне пояснять, что за определением «завистническое» не скрывается никакого намерения как-либо оценить те явления, которые характеризуются этим словом, – за ним не таится желание унизить или осудить или, наоборот, превознести и дать понять, что какое-то явление достойно похвалы. Это определение употребляется сугубо в техническом значении, для описания сопоставления людей друг с другом с целью расположения по достоинству и значимости (в некотором эстетическом или моральном смысле), благодаря чему становится возможным закрепить за индивидуумами соответствующие степени довольства, которых допустимо ожидать или на которые они вправе рассчитывать сами. Завистническое соперничество есть процедура распределения людей по их достоинствам.

Если бы в происходящее не вмешивались прочие экономические силы или прочие факторы соперничества, непосредственным результатом той денежной схватки, о которой мы рассуждали выше в общих чертах, было бы следующее – все люди сделались бы трудолюбивыми и бережливыми. Подобный результат наблюдается в действительности – применительно к низшим слоям общества, для которых естественным способом добывания материальных ценностей является производительный труд. В особенности сказанное справедливо в отношении трудового слоя в оседлом сообществе на аграрной ступени общественного производства: там присутствует значительное дробление собственности, а законы и обычаи обеспечивают этому слою более или менее определенную долю плодов общественного производства. Такие низшие слои в любом случае не в состоянии избегать труда, а потому трудовая повинность не воспринимается ими как нечто, унижающее их достоинство (по крайней мере, внутри своего слоя). Скорее, поскольку труд является для них признаваемым и принимаемым образом жизни, они испытывают некую состязательную гордость оттого, что занимаются производством, ведь зачастую это единственная доступная им область соперничества. Среди тех, для кого приобретение и соперничество возможны лишь в производительности и бережливости, борьба за денежный почет в известной мере выливается в повышенное усердие и умеренность в расходах. Но в ходе соперничества проявляются и некоторые вторичные его признаки, о которых еще будет идти речь; они существенно видоизменяют и преображают соперничество, как среди слоев, малообеспеченных в денежном выражении, так и среди главенствующего класса.