Теория ракушек - страница 7

Ой, да и чёрт с тобой, Марк Эдуардович.

Чёрт с тобой.

Новость № 1: Марк Вебер – сноб и самый ужасный человек из всех, что я встречала в жизни. Да и вообще, прямо какое-то дьявольское создание.

С его приходом в гимназии началось настоящее безумие. Теперь по понедельникам и четвергам около четыреста второго кабинета постоянно дежурила толпа девушек.

Когда Вебер подходил к зданию, они прилипали к окну, таращились на учителя во все глаза и постоянно фотографировали, словно он был какой-то мировой знаменитостью.

Как только он поднимался на этаж и проходил мимо, начинались попытки обратить на себя его внимание всеми возможными способами. В ход шли: глупое хихиканье, громкие вздохи, томные взгляды и тому подобная ерунда. В общем, испанский стыд, да и только. А педагогический состав во главе с Барби, еще недавно читавшей нам лекцию о приличиях, оказался таковым только на словах. Не только англичанка отличилась: те, что постарше, тоже стали выряжаться как не знаю кто, даже замужние. А сама Барби – так вообще кошмар. Стала носить под пиджак полупрозрачные блузки, но пиджак при этом не застегивать.

Считалось, что  11 «М» – счастливчики, ведь мои одноклассницы имели возможность общаться с ним лично! И они пытались использовать эту возможность на полную катушку. Арина любила подойти к учительскому столу, наклониться как можно ниже и что-то спросить еле слышно. Полина – поумничать и засыпать Вебера кучей вопросов.

Влада пользовалась другими приёмами. Я давно заметила: если она хочет кого-то соблазнить, то сначала смотрит долгим пронзительным взглядом, а потом с улыбкой опускает глаза. Мне всегда казалось, что она соблазняет парней лишь ради азарта: Владе нравилось видеть вокруг себя толпу поклонников и вертеть ими как угодно. И обычно её способ соблазнения действовал безотказно, но не в этот раз.

Да уж, Марк Эдуардович оказался не так-то и прост. Он делал вид, что всего этого в упор не замечает. А любая попытка девушек заговорить с ним о чем-то постороннем натыкалась на глухую непробиваемую стену.

Я сразу почувствовала неладное, только сначала не могла это объяснить. А потом поняла: Вебер привык смотреть на людей свысока, и речь сейчас не только о его росте. Он вел себя отстраненно не из соображений этики, просто мы были для него словно существами низшего порядка – слишком никчемными, чтобы обращать на нас свое царское внимание.

Даже во время урока он редко смотрел на кого-то пристально, в основном – просто скользил взглядом по классу. О, этот холодный безразличный взгляд, эта высокомерная манера общения!

Бывало, отвечаешь, отвечаешь, а он возьмет и отвернется к окну. И непонятно – слушает или нет. А если вдруг поправит, то будто с насмешкой: словно ты только что выдал нереальную чушь.

Да и вообще, у Вебера была куча совершенно дурацких привычек. Например, носить синие рубашки. Или вскидывать голову и небрежно проводить рукой по волосам. Или вертеть пальцами карандаш, время от времени постукивая им по столу. Бесило так, что слов нет.

Но больше всего меня мучил вопрос – почему другие так слепы? Они заглядывали ему в рот, ловили каждое слово, каждый вздох. Стоило этому человеку заговорить, окружающие сразу же замолкали, а внутри меня всё взрывалось от злости.

Хотя, надо заметить, говорить наш новый учитель умел. Точнее, его голос – низкий, бархатный, – будто стирал ощущение реальности.

Хуже всего было, когда он говорил по-немецки: словно наводил морок, обволакивая консонатными звуками и царапая вокализированными. В этот момент даже меня охватывало непонятное, томительное беспокойство: хотелось поскорее себя ущипнуть, чтоб стряхнуть странное наваждение, и от этого я злилась еще сильнее.

К сожалению, моя досада, не имея выхода, вскоре привела к очень неприятному случаю.

Однажды, в четверг, я заявилась в гимназию слишком рано. Немецкий шел первым уроком, но толпа фанаток Вебера еще не успела оккупировать коридор. Хотя Марк уже находился на месте. В этот раз он почему-то был  одет во всё черное. Ну точно – дьявольское создание!

В щель приоткрытой двери было видно, как он сидит, откинувшись на стуле, и смотрит в одну точку. Выражение лица у него при этом было недовольное, если не сказать злое. Я в очередной раз подумала – какого чёрта было идти к нам работать, если всё это ему так не нравится?