Теория сосен - страница 12

Егору всегда нравилось разглядывать свадебные фотографии своих родителей, сделанные двадцать три года тому назад, но ещё интереснее было смотреть на совсем детские фото, наблюдать за тем, как они взрослели и, найдя друг друга, постепенно становились единым целым. Не смотря на несуразность высказывания, он считал, что эти слова как никакие другие подходят для описания тех, кто обрёл свою любовь.

Почему-то он задумался об этом, когда принялся наводить порядок после пьяной ночи. Он усердно раскладывал всё на свои места: переставлял стулья, раскладывал предметы на столе, и даже умудрился навести порядок в камнях у кострища. Конечно, тут всё было без своего определённого места, но Егор не мог успокоиться, — в его воображении ничего не складывалось в единый паззл, — и он, имея настоящее право собственного голоса и отсутствие такового от других, продолжал хозяйничать. Никогда не нуждающийся в тени, а наоборот, стремящийся выйти из неё, Егор ненастойчиво попросил ему помочь в нескольких совершенно незначительных действиях, отказ в которых точно не принёс бы ему разочарования. Все детали мозаики начали сходиться в единую картину, с души медленно скатился тяжёлый камень.

— Ты есть хочешь?

Ещё одна отличительная черта: Егору жизненно необходимо приносить добро окружающим. Провести вечер без пользы для кого-либо — значит с большим трудом уснуть ночью. Не из желания чувствовать себя важным в любой ситуации, а из чувства вины. Егор иногда даже не замечал, что мог перегнуть палку и достать всех своей заботой, но делал он это не специально, он просто всегда хотел сделать всё как лучше. Чем дольше жить в постоянном чувстве вины, тем меньше желания попытаться исправить это.

— Можно и перекусить, — Беляк вместе со стулом придвинулся к столу.

Егор всегда чувствовал то, насколько он силён. Не физически, разумеется, а морально: он обладал таким внутренним духом, что фактически с лёгкостью сдерживал ту боль, которая комом осела на сердце. И держал её под контролем. Звук закрывающейся двери и щелчок выключателя света всё ещё отдаются эхом в ушах. Наверное, было бы всё иначе, не окажись он в той ситуации. Стены с отбитой в местах плиткой слишком сильно окружают и давят. Но случается всякое… Чужой смех, явно не предвещающий ничего хорошего, а затем вывих руки, который оказался мелочью в сравнении с тем, что произошло после: тесная кладовка возле школьной раздевалки, приближающиеся шаги и недвусмысленные покачивания шваброй в ладони.

Он просто оказался загнанным в угол зверем…

— Перекус перед завтраком подан! А основную трапезу ждать пока что не стоит, потому что у нас ничего нет, — на деревянной дощечке оказались ровные ряды самых обычных бутербродов. Два из них сразу же оказалась в руках Егора и Беляка, и Алек, только подойдя к ним, понял, что повторного приглашения к столу лучше не ждать.

— Принёс столько, сколько смог. Правда, там ещё есть большая куча дров, — он швырнул вперёд себя две здоровенные ветви, которые волок за собой по земле. На лбу выступили капельки пота, щёки успели покраснеть, и не столь от усталости, сколь солнце уже вовсю начало прогревать воздух.

Ещё с прошлой поездки отцы не переставали твердить, что шестнадцать лет — это уже конец всем пелёнкам, пора взрослеть и становиться старше, пора учиться заботиться о самих себе. Им казалось, что так они подготавливают парней к самостоятельности, но на деле просто лишали права выбора, отсыпаясь до обеда после своих «взрослых» гулянок.

Но ребята не унывали по этому поводу, это было даже весело — вести себя так, будто кроме них здесь больше никого нет. Орудуя всей посудой, которая была в наличии, они принялись за чистку овощей и варку картофеля, первые ароматы начали предвещать что-то очень даже вкусное. Алек, держа в руках топор, с ловкостью превращал огромную ветку в небольшие брёвнышки. Чересчур свободная футболка делала худые руки ещё более тонкими, и могло сложиться впечатление, что сам он невероятно щуплый, однако внутри него таилась завидная сила. Или просто накопилась злость. Он наносил точные удары, не вздрагивая от отдачи и с первого раза разрубая ветвь в нужном месте. Ведь если фантазия хорошо развита, не составит труда представить, как на куски разделяется рука ненавистного человека.