Теперь я знаю... - страница 16

— Андрюша, — говорит, — доброе утро! Я за тобой. Иду к речке собирать гербарий, мне помощник нужен. Папа тебя отпустил, я договорился.

Я не знал, что такое гербарий, но все равно как закричу:

— Ур-р-ра-а! А Майке с нами можно?

— Почему же нельзя? — говорит Иван Федосеевич. — Если успеет быстро собраться.

Я боялся, Майка не пойдет — мы же хотели в мифы играть. Но про нее никогда не догадаешься, что она надумала. А она в небо посмотрела, будто увидела что-то важное, и говорит:

— А чего мне собираться? Рот закрыла и пошла. Дома все равно никого нет и до ужина не будет.

Иван Федосеевич то ли чихнул, то ли фыркнул тихонько.

— Ну и ладушки, — говорит. — Тогда, братцы-кролики, берем ноги в руки — и айда! До обеда вернемся.

ЗЕВС — самый главный бог у древних греков. Он верховный владыка мира, бог грома и молнии.

ГЕРАКЛ — сын Зевса. Совершил двенадцать величайших подвигов и очистил Вселенную от страшных чудовищ.

АПОЛЛОН — Сначала был богом, охраняющим стада. Потом стал богом света, покровителем искусств, поэзии и музыки.

АРТЕМИДА — богиня-охотница, сестра Аполлона. Сначала считалась покровительницей домашних и диких животных. Потом стала покровительницей женщин-матерей.

АФРОДИТА — Сначала была богиней неба, посылающей дождь. Потом стала богиней любви.

ГЕФЕСТ — бог огня (у древних римлян его называли Вулканом).

ДЕМЕТРА — богиня плодородия и земледелия.

ПАН — бог лесов и рощ, покровитель стад и пастухов, мастер игры на тростниковой свирели.

ПОСЕЙДОН — главный бог моря. Трезубец в его руках — знак власти: этим трезубцем Посейдон вызывает бурю или успокаивает разгулявшиеся волны.

Вышли мы за лиман на тропу. Майка бежит впереди да еще подпрыгивает. А я иду за Иваном Федосеевичем. Он — один шаг, я — два. Потому что он большой, а я маленький, как раз ему до пояса. Если я, как Майка, буду прыгать, сразу устану. Я же еще мало тренированный.

Лучше, думаю, буду смотреть по сторонам. Вдруг что-нибудь особенное увижу?

Сначала ничего особенного не попадалось. По бокам тропы — обыкновенный шеломайник. Листья у него выросли уже больше, чем у клена. За шеломайником — кусты. Где-то в кустах поет птичка. Заливается как соловей.

Майка и Иван Федосеевич идут дальше, а я остановился — птичку посмотреть. Слушаю, откуда пение, и высматриваю. И увидел! Сидит на кустике, маленькая, серая. На шее, под клювом, — красные перышки. А вокруг красного — черный ободок.

Птичка раскрывает клюв, чтобы петь, и красных перышек делается много: они распушаются, как шарик. Замолчит — и перышки опадают, приглаживаются.

Иван Федосеевич обернулся и увидел, куда я смотрю. Подошел и тоже посмотрел на птичку.

— Это, — говорит он тихо, — соловей-красношейка. Подругу приглашает — строить гнездо. Нашел подходящее место. Теперь по его песне все другие красношейки будут знать, что это место занято.

— Ау! — крикнула Майка.

Соловей-красношейка испугался крика и улетел. А мы пошли догонять Майку.

Красношейка подождал, пока мы отойдем подальше, и снова за пашей спиной стал песню выщелкивать. Мы его долго слышали. А потом все затихло. Может, подруга прилетела?

Мне надоело вертеть головой но сторонам, и я стал смотреть в спину Ивану Федосеевичу. У него на спине рюкзак. А через плечо на ремне висит сетка. Из проволоки и в деревянной рамочке. Похожая сетка у бабушки есть, только круглая. Ситом называется. Бабушка через него просеивает муку, когда печет оладушки.

Я тихонько потрогал сетку, а Иван Федосеевич подумал, что я устал.

— Потерпи, — говорит, — дойдем до упавшего дерева и устроим привал.

Я сказал, что не устал, а просто скучно идти.

Иван Федосеевич затылок почесал и говорит;

— А ты песню пой. Мы подпоем.

Я вспоминал-вспоминал песню, такую, чтобы под нее удобно было идти. Не вспомнил. И запел, что в голову полезло:

Через сито мы просеем!

Эх! С Иваном Федосеем!

Напечем оладушки!

Ой, гербар, гербарушки!

Майка остановилась и говорит:

— А вот и неправильно! Надо «с Иваном Федосеевичем».

Я сказал, тогда будет нескладно: «Через сито мы просеевичем», что ли?

Она подумала и говорит:

— Все равно дальше чепуха. Нет таких слов «гербар», «гербарушки». — И стала меня дразнить: — Нескладушки, неладушки, все Андрюшке по макушке!