Теплая вода под красным мостом - страница 18

— Можете рассчитывать на меня!

Один из моих приятелей очень любит путешествовать: он по несколько раз в год летает в Азию или в Африку, раздобыв дешёвые авиабилеты. Он совсем неплохой парень, но любит повыпендриваться и прокомментировать любой вопрос.

Выслушав в общих чертах мою историю, он сказал: «Такое бывает, и довольно часто. К этому везде относятся довольно скверно! Такое традиционно считалось дурным явлением. Да, люди относятся к таким вещам предосудительно. Мне лично тоже не нравится, когда из человека выливается много воды. В некоторых местах, — тут приятель назвал какой-то город в Индонезии и местность в Северном Вьетнаме, совершенно мне не известные, — такие явления вообще считаются делами дьявола. Люди содрогаются от ужаса, потому что это — «слюна дьявола». Женщины в панике насухо вытирают такую воду. Говорят, даже в древней Японии делали так».

Ничего не рассказывая о Саэко, я попытался расспросить его поподробнее. Тут выяснилось, что мой приятель подразумевал совершенно другие объемы — от тридцати до двухсот миллилитров максимум. Больше говорить было не о чем. Ведь я-то имел в виду целых два литра! Никакого интереса к общим рассуждениям на тему «вытирать — не вытирать» у меня не было.

Вы, читатель, возможно скажете, что нет особого смысла делать излишний акцент на объемах и массах. Да. В самом деле. Но вдумайтесь сами: на небе скудно светят три звезды; или же на ясном небосводе сияют три тысячи звёзд. Полагаю, что в массе и объёмах всё-таки есть нечто такое, что вынуждает искать здесь логику и здравый смысл. И вообще, сколь велико различие между звездами и водой? Но не могу же я во весь голос кричать о том, что вода — это всё равно, что звезды. Чем больше воды, тем лучше! Ведь у большинства женщин в мире не вытекает из тела по два литра воды. Так что я не могу говорить об этом ни им, ни их мужчинам. Потому что это — дело вкуса. Поэтому я лишь тихонечко прошепчу: когда воды много — это же так прекрасно…

Но я отвлёкся. Продолжим повествование.

Однажды я увидел большую стаю кефали.

Уже перевалило за середину ясного июльского дня; если не считать некоторой усталости, я чувствовал себя отлично. Перекусив в кафешке перед станцией, я отправился на остановку и сел в автобус. В салоне сидела внештатная сотрудница нашего отделения Юрико Ёсимура. Это была одна из тех тёток, что распевали по утрам гимн компании с таким чувством, будто выступали в опере. Столбик диаграммы рос у неё как на дрожжах. При виде меня она изобразила яркую улыбку, похожую на махровую календулу. Мы обменялись громкими приветствиями: «Спасибо за труды!» У моста Итинохаси я вышел. Юрико вслед мне почти прокричала: «Желаю успехов!»

Несмотря на сильную жару, в районе магазинчиков у реки Кигосигава чувствовалось некоторое оживление. Рекламный щит у парикмахерской вращался особенно быстро и энергично; в зоомагазине же, как обычно, не было видно ни покупателей, ни хозяина, зато звери и птицы выли и пели, повернувшись в сторону реки. Из Фехтовального зала доносились характерные звуки тренировки с мечом. Стёкла в окнах акушерско-гинекологической клиники буквально дрожали от воплей младенцев. В течении реки также ощущалась сила и энергия. Как и накануне вечером, я, поглядывая на струящийся внизу поток солоноватой воды, перешёл через красный горбатый мост.

На помосте сушились матрац и простыня. При внимательном взгляде на простыне можно было заметить большое пятно в форме острова Мадагаскар. Это были остатки воды, вылившейся из тела Саэко прошлой ночью. Под июльским солнцем на фоне светло-голубого неба над пятном струился красивый белый парок. Проследив за направлением движения пара, я увидел, что вверху поблескивают несколько небольших облачков, похожих на зефир. Вода Саэко превратилась сначала в тёплый пар, а потом — в облачка. Вода, излившаяся из тела женщины, соединялась с облаками, и они разбухали прямо на глазах. Основанием для таких мыслей послужили матрац и небо над ним.

Стебли и листья текомы медленно покачивались. Лоза уже поднялась от досок помоста для сушки белья до самых перил; тёмно-зелёные кончики стеблей пустили молодые побеги светло-зелёного цвета; они изящно обвивали ограждение. Жёлто-красные цветы с пятью лепестками увили стену дома Саэко и как бы соревновались друг с другом, словно пели в унисон. Неожиданно что-то заставило меня остановиться. Оглянувшись на реку, я увидел, что она разъяренно сверкнула в мою сторону.