Теплица - страница 61

— Все эти Рыболовы не похожи на нас с тобой, Яттмур. Они не могут быть людьми: их хвосты врастают в те три дерева. — Не поднимая взгляда на девушку, Пойли следила за обрубком хвоста плачущего у ее ног толстяка.

Эти жирные Рыболовы — рабы деревьев, — гнусавил сморчок. — Отвратительно! Ростки деревьев врастают им в позвоночники и заставляют этих людей охранять их. Посмотрите на эту несчастную развалину, пресмыкающуюся перед вами… их бывший раб!

— Чем это хуже того, что ты сам сотворил с нами, сморчок? — спросила Пойли, на глаза которой навернулись слезы. — Где разница? Почему ты не хочешь отпустить нас? Я не хотела нападать на этого человека.

Я помогаю вам… Я сохраняю ваши жизни. А теперь подойди к бедняге Рыболову и перестань говорить глупости.

Бедняга Рыболов уже начал шевелиться; он уселся и рассматривал теперь оцарапанное в падении колено. Странно, но тревога во взгляде, которым он обвел своих освободителей, не стерла с его лица глупость. Скорчившийся на земле, Рыболов походил на кусок рыхлого теста.

— Ты можешь подняться, — мягко сказал Грен, протягивая ему ладонь, чтобы помочь встать на ноги. — Ты весь дрожишь. Но тебе нечего бояться. Мы не причиним тебе зла, если ты ответишь на наши вопросы.

Рыболов разразился целым потоком слов, большей частью непонятных, размахивая при этом полными руками.

— Говори помедленней. Ты что-то сказал о деревьях? Повтори еще раз.

— Пожалуйста… Деревья-толстячки, да. Я и они одно целое, животик и ручки животика. Голова животика, которая думает вместо меня, когда я служу деревьям-толстячкам. Ты оборвал мне пуповину, в моих жилах больше не течет хороший, вкусный сок. Вы дикие потерянные люди, у вас нет своего дерева-толстячка, в вас не течет сок, чтобы понять, что я сказал…

— Хватит! Говори по-человечески, жирное ты брюхо! Ты ведь человек, правда? Ты зовешь те раздутые растения «деревьями-толстячками»? И тебе приходится служить им? Когда они похитили тебя? Давно это случилось?

Рыболов оперся ладонью о колено, бестолково покрутил головой и снова разразился речью:

— Невысоко дерево-толстячок берет нас, прячет, укладывает спать, баюкает, там тихо и хорошо, как у мамы. Деток прячет в складочки, только ножки наружу, и все время сосут животик, и пуповина, чтобы ходить. Пожалуйста, отпустите меня назад, стараться искать новый пупочек, а то я совсем бедный малыш, как и вы, без такого.

Пока Рыболов говорил, Пойли, Грен и Яттмур таращились на него, не понимая и половины сказанного.

— Не понимаю, — прошептала Яттмур. — Он говорил куда яснее, пока хвост еще был при нем.

— Мы освободили тебя… Мы освободим всех твоих друзей, — повторил Грен за сморчком. — Мы заберем всех вас подальше от этих отвратительных, грязных деревьев-толстячков. Вы станете свободными людьми, будете работать вместе с нами, начнете новую жизнь, без всякого рабства.

— Нет, нет, ну пожалуйста… Деревья-толстячки выращивают нас бережно, будто собственные цветочки! Мы не имеем хотения стать дикими людьми вроде вас, нет, милые деревья-толстячки…

— Молчи ты про эти деревья! — Грен поднял руку, и Рыболов мгновенно умолк, кусая губы и в беспокойстве почесывая толстые ляжки. — Мы твои освободители, и ты должен быть нам благодарен. А теперь быстро отвечай, что это за рыбалка, о которой мы слышали? Когда она начнется? Скоро?

— Уже скоро, так скоро, пожалуйста, — взмолился Рыболов, пытаясь поймать Грена за руку. — Почти всегда рыбка не плавает в Долгой Воде, слишком остры камни в дыре у Черной Глотки, больно режутся, так что рыба не плавает. А нет рыбы — значит, нет и рыбалки, понимаете? Потом Черная Глотка поет всем вокруг: приходите, станьте пищей в моем рту, и тогда деревья-толстячки очень громко баюкают нас, сворачивают клубочками, не пускают стать пищей во рту у Глотки. И тогда, скоро, Глотка отдыхает, не поет, не кушает, не шумит. Потом Глотка выплевывает все, что ела, не хотела, не съела, не надо, плюет под себя в Долгую Воду. Потом поднимается большая рыба очень голодная, чтобы кушать выплюнутые кусочки, а мы, быстрые люди-толстячки Рыболовы, мы идем ловим большую рыбу очень голодную, кормим большое довольное дерево-толстячок, кормим людей-толстячков, всех кормим…