Теплица - страница 9

— Да будет суждено тебе Подняться Наверх и достичь рая, — сказала Лили-Йо.

Предводительнице вменялось в обязанность проследить, чтобы у души появился пусть ничтожный шанс исполнить это ритуальное напутствие. С помощью Флор Лили-Йо отнесла урну к одному из натянутых ползунами канатов. Верхняя ее часть, где прежде покоились семена, выделяла чрезвычайно клейкую смолу. Прозрачная коробочка огнежога с легкостью пристала к канату и закачалась на нем, отблескивая на солнце.

В следующий раз, когда ползун взберется по этой веревке, у сосуда появится прекрасная возможность пристать, подобно репью, к одной из его лап. И быть унесенным прочь из этого мира, в рай.

Когда женщины закончили работу и отступили, их накрыла тень — к ним уже приближалось огромное тело, с милю длиной. Ползун — громадный растительный аналог паукообразных — опускался на Верхушки с небес.

Спеша, женщины зарылись в платформу из листьев. Последний ритуал для Клат был исполнен; настало время возвращаться.

Прежде чем начать спуск в более густые средние уровни леса, Лили-Йо оглянулась.

Ползун медленно перехватывал канат, опуская гигантское тело все ближе к лесу, — грандиозный пузырь с набором ног и челюстей, большая часть вздувшегося брюха покрыта лохмами волокнистой поросли. Для Лили-Йо он был словно бог, обладавший всею мощью богов. Торжественно и степенно ползун нисходил на Землю по канату. Длинному канату, терявшемуся далеко в небе.

Невдалеке и поодаль виднелись и другие тросы, восходившие из джунглей ввысь. Все они наклонно шли вверх, похожие на тонкие вытянутые пальцы; канаты сияли там, где на них падал солнечный свет. Все они тянулись в одном направлении; там парила серебристая полусфера, далекая и холодная, но видимая даже на свету.

Недвижимая, безучастная половинка далекой планеты всегда пребывала на одном и том же участке неба.

За долгие эпохи притяжение Луны постепенно замедлило осевое вращение материнской планеты, пока не остановило ее бег вовсе, пока день и ночь не замедлили шаг и не разделили затем свои владения навечно: день на одной стороне, ночь — на другой. В то же время обратный эффект остановил извечное движение Луны. Отодвинувшись от Земли, она перестала быть ее спутником и мчалась теперь рядом — вполне самостоятельная планета, захватившая один из углов равностороннего треугольника, вовлекшего в свою геометрию Землю и Солнце. Весь остаток заката вечности Земле и Луне суждено пребывать в неизменном положении друг относительно друга. Они остановились, застыв лицом к лицу, и так будет, пока не прекратят падение песчинки времени или пока Солнце не перестанет светить.

Многочисленные волокна переброшенных через космическую бездну канатов соединяли два эти мира. Взад-вперед по ним скользили ползуны, огромные бесчувственные растительные астронавты, вплетшие и Землю, и Луну в свою равнодушную сеть.

С поразительной меткостью метафоры старость одряхлевшей Земли оказалась затянута паутиной.

Путешествие домой прошло почти без происшествий. Лили-Йо и Флор не спешили, вновь опускаясь на знакомый средний уровень дерева. Вопреки обыкновению, Предводительница не торопила спутницу, с неохотой готовясь к неизбежному распаду племени.

Она даже не сумела бы выразить сейчас собственные мысли. В гуще затянутых зеленью тысячелетий у человека в ходу осталось не так уж много мыслей, еще меньше — слов.

— Скоро мы должны будем Взойти Наверх, подобно душе Клат, — сказала она Флор, пока обе спускались по стволу.

— Таков Путь, — отвечала Флор, и Лили-Йо знала, что не услышит от нее более глубокомысленного замечания. Да и сама Предводительница не сумела бы произнести вслух слова, которые отразили бы смысл ее переживаний; рассудок человека был ныне похож на совсем тоненький ручеек. Таков был Путь.

По возвращении их ждала сдержанная встреча. Кратко поприветствовав остальных, уставшая Лили-Йо удалилась в свой орех. Жури и Айвин вскоре принесли ей пищу, даже и пальца не просунув внутрь ее жилища, — их сдерживало наложенное табу. Поев и выспавшись, Лили-Йо вновь выбралась на ветку и призвала остальных.