Терминатор 1965 - страница 32

Бл..., переборшил по ходу - Гусаров навернулся прямо в грязь. Нет, я его не трогал - Лукич глаза выпучил и рухнул. Постоял, отслеживая обстановку через пару минут перевернул «дядю Вову». Похоже всё. Не спеша прошёлся до опорного пункта, в паре остановок от места упокоения начальника отдела снабжения СМУ-72 находящегося. Метров за полста перешёл на бег, чтоб под фонарём видно было как спешу. - Там, там человеку плохо!

Сержант и старшина, увлечённо резавшиеся в дурака недовольно подняли головы. Я поправил берет, чтоб узнали «художника», похоже узнали.

- Владимир Лукич, мы с ним шли с гулянки. А он носом в землю и молчит. Я поднимать - не отвечает.

- Лукич? - Старшина среагировал первым.

- Да, Гусаров из строительно-монтажного. Вызывайте скорую, нельзя терять ни минуты.

- Где он?

- Тут недалеко, побежали скорее, только фонарик надо.

- Петька, фонарик как всегда еле фурычет?

- Само собой.

- Ладно, веди, художник.

Узнали-таки, известный человек в городе Витя Протасов. Мелочь, а приятно. Вдвойне приятно, что так здорово получилось Лукича «уконтропупить» - в свидетелях куча поддатых баб. Тем более секретарша Катя и главбухша Марина Сергеевна на меня виды имеют, выгораживать будут по полной. Выпил немолодой человек, и коньяка и вина и водки - жахнуло от такого коктейля. Бывает сплошь и рядом...

Скорая помошь забрала уже хладный труп гражданина Гусарова, констатировав остановку сердца. Логично, не тикает «мотор» упыря Лукича - ух как он в темноте-то, думая что я не вижу, рожу кроил. Страшный человек. Жаль не узнать теперь - сам такой народился или таки шпион чей. До двух ночи в РОВД изображал потрясённого горем родственника. Всё-таки дядя женщины с которой жизнь семейную собираюсь строить. Он нас и познакомил! Такое горе, такое горе! Поднятый по звонку дознаватель, зевая и чертыхаясь, выслушал моё сбивчивое повествование и выписал повестку на 10.30 утра, отправил домой. Светлана, вдвинувшаяся на поиски друга сердечного, вышла аккурат на место происшествия, где и узнала о внезапной кончине дядюшки Володи и месте пребывания ВиктОра. Тут же девушка рванула в милицию, где верно ждала меня у входа.

- Как же так. Витенька, как оно случилось?

- Да сам не понимаю, зашёл к Егорычу в кузню (действительно там побывал перед пьянкой) вдруг навстречу Владимир Лукич при полном параде, с тортом и бутылкой. Позвал поддержать компанию, говорит, женщины будут, одному ему там неудобно.

- Дядя сам организовал выпивку с бабами?

- Да, с тортом, с вином и коньяком был, подготовленный. Заходим в бухгалтерию, а там его не ждали вовсе. Удивились, но по быстрому на стол накрыли в приёмной, чтоб сплетен меньше было. А Лукич как сам не свой. Тот убежит, то прибежит. И вперемешку пил. То вино, то коньяк, то водку. Никогда его таким не видел.

- Наверное к Зульфие своей намылился. А та сучка отшила.

- Слушай, а очень может быть, очень похоже, что Лукичу некуда торт с вином пристроить было, а домой нести неудобно.

- Дядя мне оставил на сохранение бумаги, отдать наверное надо в милицию?

- Что за бумаги?

- Да не знаю, коробка в погребе, говорил документы там, чтобы если директор попробует засудить, его в ответ в тюрьму засадить.

- Стоп, нефиг теперь бучу поднимать. Дядю не вернёшь, а неприятности запросто заполучишь. Сжечь их по тихой и всё.

- Ой, Витя а вдруг там что-то важное?

- Кому важное? Тебе? Жене Лукича, ой, уже вдове. Свет не плачь. Может там деньги были?

- Ой, Витя да какие деньги. Дядя честный человек, копейки чужой не возьмёт, тем более казённой.

- Да, Владимир Лукич такой. Был... Эх... Света, не плачь, Света...

Рано поутру ревизовал погреб, верная подруга подсвечивала, держала сверху лампочку. В коробке оказались действительно какие-то счета-фактуры, но они меня не интересовали. Светка другое рассказала - дядя, случалось в погреб залазил, новые бумаги добавлял, с фонариком приезжал и ругал директора и главного инженера СМУ, которые сами скоро сядут и других за собой, по дури потащат...

Зорким оком киборга пока в бумаги из коробки «вчитывался» углядел две захоронки. Одна за кирпичной кладкой, а вторая у столба лиственничного, выставленного точно по центру большого погреба.