Террористка - страница 15

Ах, это осень, это осень…

Прозвучала последняя песня.

— Господа, хватит петь. Скоро рассвет. Самое гнусное, что может быть для пьющего человека. Давайте встретим его пьяными и допьем все, что тут осталось.

Этот алкогольный призыв получил поддержку. Снова зажгли свет, и Оля пошла в ванную, чтобы «поправить» глаза.

В ванной совокуплялись Вадик и одна из девиц.

— Могли б закрыться, свиньи, — сказала им Оля и прошла на кухню. Там она умылась холодной водой, а тушь с глаз смыла горячей. Она никогда не красила обильно свои густые темные ресницы. Так что все было нормально. Оля почувствовала себя абсолютно трезвой и вернулась к столу.

Все пили и закусывали.

Рядом с Олей опять оказался Дубцов.

— Знаете, что я хочу вам сказать… — начала Оля.

— То, что вы меня любите.

Оля широко раскрыла глаза.

— Вас? Вы полагаете, что вас можно любить?

Кажется, этот вопрос немного смутил Дубцова.

— А почему бы и нет? Многие женщины мне это говорили.

— Они лгали. Богатого человека невозможно любить. У вас же нет сердца.

Дубцов промолчал. Он первым понял, что у Оли начинается истерика. Она же, выпив стакан рома, дозу огромную даже для мужика, остановила свой взгляд на генерале.

— Сидит, — сказала она так громко и с таким выражением, что за столом наступила тишина, — сидит и гордится собой. Так же вы, скоты, сидели и пили водку, когда в Приднестровье убивали русских женщин и детей. Сидели в бункерах, вас защищали танки, самолеты и пушки. Их убивали, а вы сидели и смотрели. Русские офицеры!

— Девушка, я не был в Приднестровье, — раздраженно сказал молодой генерал.

— А почему ты там не был, когда убивали русских?

Генерал пожал плечами и стал искать взглядом дверь. Он тоже был изрядно выпившим. Его холеная подруга прижалась к нему. Люди всегда чувствуют, когда другой человек не в себе. Им становится страшно. Страшно стало и за этим столом.

— Генерал, где ты был, когда насиловали и убивали русских девочек в Сухуми? Ты передавал оружие грузинам?

— Слушайте, где Дориан Иванович? Кто эта истеричка? — генерал рванул ворот рубахи.

— Я истеричка, а кто ты? Убийца! Вы, офицеры — дерьмо. Нужны новые мальчики, которых не коснутся ваши грязные руки, чтобы у России снова появилась армия.

Неизвестно, какой оборот приняли бы события, но в разговор встрял Лебедев, не раз напивавшийся и снова трезвевший.

— Генерал, ты помнишь, как в фильме «Полосатый рейс» укротитель залез в клетку, когда по палубе бегали тигры? А его вытолкнули со словами — ты укротитель? Иди и укрощай! Так и вы укротители липовые.

Кто-то засмеялся. Кто-то стал возмущаться. Одна из шлюх, вдруг истошно свистнув, крикнула:

— Девки, корябай ему морду!

Генерал, силившийся изобразить презрение, тащил свою подругу к выходу.

— Девки корябай морду, девки садись на рельсы, как в Приднестровье, девки там и девки сям. Девки по западным борделям и восточным притонам. А где наши мужики?

Олю несло. Ее истерика была истерикой сильного человека. Голос ее набирал силу. И очень многие вслед за Лебедевым поддались ее влиянию.

— А где этот… миллионер, которого все женщины любят? Пожертвовал он хоть рубль русским беженцам?

Но предусмотрительный Дубцов уже давно был за дверью квартиры.

— Суки они все, — сказал неожиданно Вадик. — Ни одному гаду не верю.

— Да, буйная пошла молодежь, — сказал Демократ. — Вырастили на свою шею.

— Правильно, вы и вырастили, — сказал Лебедев.

— Кто это «вы»?

— Вы, демократы.

— Лебедев, а не ты ли сам в демократах ходил?

— У меня правильная демократия была.

Хохот разрядил обстановку.

Клава, между тем, отвела Олю в ванную, заставила раздеться и встать под холодный душ.

Оля кусала губы.

Свое восхождение на поприще бизнеса Валериан Сергеевич начал благодаря корейцу. Тот очень хорошо объяснил ему, что человек просто обязан добыть для себя необходимый минимум. Но у каждого свой минимум. Закончив филологический факультет МГУ, Дубцов устроился работать в Интурист. Он хорошо знал английский. В новой среде он познакомился с шустрыми ребятами, стал покупать и перепродавать аппаратуру. В середине 80-х годов это было прибыльно. Более сообразительный, чем его друзья, он вовремя ушел из Интуриста. Там они все были как на ладони. Однако связи сохранил.