Теряя Логана - страница 9

.

— Что это значит? — спрашивает позади меня Логан.

Я знаю перевод, не потому, что умею читать по-латински, а потому, что задала маме тот же самый вопрос, когда мы уходили с похорон папы.

— «В смерти познаем истину».

Опустив фонарик, я свечу им поверх надгробий.

— Что-нибудь видишь?

— Нет, — мотает он головой. — Ничего.

Я разочарованно вздыхаю. Мы идем дальше, пока не замечаем желтый мини-экскаватор, стоящий рядом со свежей могилой. Логан застывает на месте, а я подхожу ближе и высвечиваю высеченное на камне имя.

«Логан Уэйн Купер».

Я поворачиваюсь и свечу фонариком на Логана.

— Уэйн? — поднимаю я бровь.

— Отец любит старые вестерны, — отводит он глаза.

— Хм… — Я аккуратно обхожу могилу, стараясь не задеть свеженасыпанную землю и цветы. — Я слышала, эти цветы потом собирают и раздают пожилым людям в доме престарелых, — говорю я, отчаянно желая нарушить молчание. Логан не отвечает. Подняв на него взгляд, я вижу, что он стоит ко мне спиной. Лунный свет падает на него под странным углом, отчего Логан, кажется, светится. Это так прекрасно, что какое-то мгновение я ошеломленно смотрю на него, не в силах отвести глаз. Логан смотрит на меня через плечо, и все, о чем я могу думать: как он прекрасен. Словно ангел.

А потом он открывает свой рот:

— Чего глазеешь?

Я закатываю глаза.

— Да вот думаю, ты все-таки сделаешь что-нибудь или так и будешь стоять там столбом и сиять как идиот?

— А что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашивает он, всплеснув руками.

Я тяжко вздыхаю.

— Ты сказал, что думал обо мне и оказался в моем доме, так?

— Так. — Он разворачивается и идет ко мне.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

— Может тогда тебе надо подумать о… я не знаю… рае? Или чем там еще.

— О рае? — фыркает он.

— Ты давай прекращай тут фыркать, приятель. Я, между прочим, стою на кладбище в пять утра рядом со свежей могилой и болтаю с мертвым парнем. Мое терпение не безгранично.

— Ну хорошо, — бурчит он. Закрывает глаза, делает глубокий вдох и…

Ничего.

Логан открывает глаза, и его лицо расстроенно вытягивается.

— Это была глупая идея.

— Это лицо у тебя глупое.

Он топает от меня, схватившись за волосы, затем резко разворачивается и тычет в меня пальцем.

— Знаешь, с тобой так «весело»! Не понимаю, почему у тебя нет друзей!

Ауч.

— У меня есть друзья, — шепчу я.

— О, я и забыл. Тебя терпит гей Карлос. Вот только это не делает его твоим другом. Это делает тебя его карманной мегерой.

Его слова пощечинами хлещут меня по лицу, принося резкую и сильную боль. Я быстро прихожу в себя, а боль лишь подпитывает мою всевозрастающую злобу.

— Слушай, ты, напыщенный осел. Во-первых, не смей говорить о Карлосе в таком тоне. Он стоит десятка таких, как ты. И, во-вторых, можешь засунуть все свои загробные переживания в задницу. Никогда больше не приходи в мой дом, никогда больше меня не беспокой. Я не шучу. Разбирайся со своими проблемами сам.

Я поворачиваюсь к нему спиной, стремительно ухожу с кладбища и всю обратную дорогу домой сдерживаю слезы ярости.

К моему возвращению домой уже занимается рассвет, окрашивая мою спальню в красновато-оранжевые тона. Я плотно задергиваю шторы и падаю в постель не раздеваясь. Меня будит стук в дверь.

— Хей, Зои Боуи. Ты уже встала?

Я бросаю взгляд на часы. 8:46. Утра. Сукин…

— Входи, Карлос.

Он просовывает голову в мою комнату, прикрыв рукой глаза.

— Ты в приличном виде?

— В обычном, — пожимаю я плечами.

Он смеясь заходит. У него в руках картонный держатель с двумя высокими пластиковыми стаканчиками из Старбакса, а под мышкой зажат пакет с круассанами.

— Вот принес подзаправиться. — Он протягивает мне стаканчик.

По запаху это чай с медом и сливками.

— Благослови вас бог, благородный сэр, — говорю я и делаю глоток чая. Он достаточно горяч, чтобы слегка обжечь кончик моего языка — как раз такой, как я люблю.

— О, милая моя, чем же ты занималась всю ночь?

— О чем ты? — изгибаю я бровь.

— Выглядишь так, словно тебя три дня продержали в подвале, — машет он руками у меня над головой, — и у тебя мешки под глазами размером с дыню.

— Уху, мне не удалось нормально поспать. — Я тереблю крышку на стаканчике, не зная, что сказать. Ни за что на свете не признаюсь, что вижу Логана. Как бы я не любила Карлоса, признаться в таком мне кажется безумием. И все же мне нужно с кем-нибудь об этом поговорить. — Я думала о Логане.