Тетрадь в красной обложке - страница 10

— Я и так отличница, — вставила Наташа.

— И я, — сказал Авдеев.

Мы с Ягуновым молчали. Ягунов — он вообще не любит хвастаться. А мне было стыдно, потому что все они собрались такие отличники, одна я: у меня даже две тройки в табеле за прошлый год.

На тарелке лежали разные пирожные. И «эклер» тоже. А я люблю «эклеры». Это моё самое любимое пирожное. Но я подумала, что нехорошо же, если я его возьму. Вдруг ещё кто-нибудь очень любит «эклер», а я у него утяну из тарелки. Наташа, правда, любит «трубочку». Это я знаю. Она и взяла «трубочку». А я взяла «картошку». Хотя «картошку» я ненавижу. Это самое противное пирожное, наверно. Я его глотала с трудом, долго жевала и запивала чаем.

А «эклер» так и остался лежать на тарелке. Потому что все взяли другие пирожные, кто какие хотел. А «эклер», значит, никто, кроме меня, не любил. Я бы могла, конечно, взять ещё и «эклер», очень мне хотелось его съесть. Я глядела, как он лежит, обсыпанный красивыми крошками, и белый крем из одного бока выглядывает. Но я всё-таки не взяла, потому что стыдно: все по одному, а я бы два съела пирожных.

Потом мы играли в игру «Кто больше знает». В этой игре по картинкам надо было угадывать разных великих людей, кто что изобрёл. И у меня было меньше всех очков. У Ягунова было тоже немного, но это потому, что он не торопился быстрей сказать, как Авдеев и Наташа, и называл имена только тех людей, которых уж никто не знал, даже Наташин отец.

Я, когда поднималась домой по лестнице, подумала, что обязательно тоже буду отличницей. В эту четверть даже можно успеть. А то я так мало знаю, что перед людьми стыдно. Я спрошу у Ягунова, какие надо читать книги, и заниматься буду как следует. Я, когда что учу дома, то всё понимаю и помню. Но нужно, наверно, ещё раза два повторить, чтоб уж окончательно запомнить, на всю жизнь. А мне это всегда скучно. Раз уж понимаю и знаю, то так не хочется повторять! Иногда у меня всё-таки хватает воли — и я заставляю себя повторить. И тогда в школе на другой день я обязательно получаю пятёрку, если меня спрашивают. А когда не повторю, то назавтра чего-нибудь забываю или путаю.

Обязательно стану отличницей, вот что я решила. Это ведь тоже исправление.

Сегодня я всё хотела спросить Ягунова, какие надо читать книги, чтобы больше знать. Но так и не спросила. Не скажешь же:

— Витя, какие мне книги читать, чтобы больше знать?

Почему-то если некоторые мысли произнести вслух, то делается стыдно. Хотя сами по себе они не стыдные мысли, а даже очень хорошие. Ещё в нашем доме есть девчонка такая, Райка, при ней что ни скажешь, обязательно получится стыдным. Она всё не так понимает, а по-плохому. Мне мама однажды купила новое платье, и я вышла во двор в нём и села на скамейку ждать Наташу Фомину. А Райка сразу подскочила и говорит:

— Это ты специально посреди двора села, чтоб новое платье показать, да?

И я сразу подумала, что, наверно, и в самом деле я потому здесь сижу, чтоб хвастаться. И мне стало стыдно.

А потом в другой раз во дворе был субботник, и мы носили кирпичи для клумбы. И Райка тоже сказала. Она сказала:

— Я знаю, почему ты так сопишь, когда кирпичи несёшь. Хочешь показать, что тебе одной трудно и ты больше всех стараешься?

А я даже не знала, что я громко дышу, но мне опять стало стыдно.

Ягунов бы так никогда не сказал. Я бы его, конечно, спросила о книгах, если б не ребята рядом.

На последнем уроке я всё-таки сказала ему:

— Витя, я знаю, как расставлять фигуры. Научишь дальше, а?

— Я в школе не могу сегодня задерживаться.

— Ты мне дома покажи.

Зачем я это только сказала! Я не поняла, что раз он в школе не может задерживаться, значит, должен идти быстрей к себе домой. К нему домой я бы никогда напрашиваться не стала. Я его к себе позвала. Я так и хотела сказать: «Пойдём после уроков ко мне».

А он понял, что это я к нему хочу домой прийти, чтоб в шахматы учиться играть. Он удивлённо на меня посмотрел и не ответил.

А я к нему и не напрашивалась.

Я снова не писала в дневник два дня. Но часто о нём вспоминала.

Позавчера дома я несколько раз повторяла все уроки. И правило по русскому, и стихотворение повторяла много раз.