Тигр Железного моря - страница 6

Когда раздавался удар гонга (роль которого исполняла жестяная тарелка), с северного конца желоба под крики и улюлюканья выпускали тараканов. Как правило, они старались бежать прямо по желобу, подгоняемые топаньем ног стоявших по обеим сторонам людей. Производимый шум заставлял лучших участников бежать со скоростью пятнадцать миль в час. Фактически это была скорость человека, за которым гонится дьявол. Главным здесь было успеть поймать бегуна прежде, чем он исчезнет в сточной яме за финишной чертой. Наиболее ленивых тараканов их разочарованные владельцы давили ногами. Поэтому сточная яма была для таких бегунов вожделенным спасением.

«Они фаталисты, — сказал Энни Хай Шэну, такому же, как и он, владельцу тараканов. — Всегда предпочитают позор смерти».

Хай Шэн сплюнул, выражая тем самым свое согласие. Он изъяснялся на пиджин-инглише — гремучей смеси английского с китайским, но и по-английски понимал относительно неплохо. Свою Волшебную Птицу Надежды, крепкую и выносливую, он все же потерял. Только за этот сезон его выигрыш составил более десяти долларов наличными, хотя в тюрьме он находился всего несколько недель.

До июня дождей почти не было, и можно представить, вероятность какого крупного капитала светила владельцу хорошего таракана в тюрьме «Виктория».

Большая часть тюремного двора за водосточным желобом предназначалась для тяжелых работ заключенных-китайцев, группами сменявших друг друга. Они распутывали старый, казалось, бесконечно длинный канат. Рваная пакля вообще-то предназначалась для того, чтобы конопатить щели в дубовых корпусах кораблей его величества. Однако на дворе стоял 1927 год, и уже более пятидесяти лет корабли военно-морского королевского флота имели стальные корпуса. Пакля же хранилась в ожидании того дня, когда деревянные посудины, быть может, вновь поднимутся из вод у мыса Трафальгар или залива Тьентсин, где в 1857 году затонул фрегат, пробитый ядрами пушек крепости Императора-Дракона.

Изготовление пакли было бессмысленным занятием, которому тюремное начальство искусственно придавало некий смысл. Официально оно называлось «тяжелый труд № 2». В восточной части двора элитные заключенные занимались «тяжелым трудом № 1», или выполняли «упражнение с ядрами». Занятие чисто трансцендентальное — своего рода труд ради труда.

«Ядерщики», как их называли в тюрьме, целый день ходили по кругу, в четырех точках которого возвышались небольшие пирамиды из двадцати четырех фунтовых пушечных ядер, разделенных между собой расстоянием примерно пять шагов. Ядра были чугунные, черные и гладкие. Около трех столетий их заправляли в жерла пушек кораблей его величества, а вдобавок и всех прочих пушек. Затем, практически в одночасье, где-то в середине Викторианской эпохи, запоздалое введение в обиход пушек с нарезными стволами сделало такие ядра совершенно бесполезными. Жалобный вой летящих артиллерийских снарядов стал их погребальной песней.

Ядра же из штучного предмета превратились в многомиллионную массу. Подобно населению, подвергшемуся геноциду, они, сложенные в пирамиды, большие и маленькие, покоились на задворках, и мальчишки справляли на них малую нужду. Их оставили здесь, в исправительной тюрьме Гонконга, чтобы когда-нибудь, быть может, найти им надлежащее применение. И тень «бессмертной» старушки — королевы Виктории, в последний раз задрав нижнюю юбку, напоминала всем, что ее «чугунные яйца» по-прежнему способны разбивать мужские сердца.

«Ядерщики», двигаясь по кругу, должны были взять ядро с одной пирамиды, сделать несколько шагов и аккуратно положить его на другую. Затем не мешкая сделать следующие пять шагов, нагнуться, поднять ядро, сделать с ним пять шагов, опустить. И так восемь часов в день, сменяясь через каждые два часа.

Разумеется, положить ядро на пирамиду нужно было таким образом, чтобы оно не упало. Незыблемость пирамиды являлась непременным условием; от каждого требовались предельная аккуратность и поддержание общего ритма — дисциплинирующего импульса, приводящего в действие колесо наказания виновных китайцев (европейцы во времена Энни Долтри никогда не подвергались воспитанию «трудом № 1»), Наблюдать за ними были приставлены надзиратели-индийцы, дюжие ребята (преимущественно сикхи, с непомерно длинными, зачесанными за уши бородами), которые расхаживали по кругу, вооруженные палками (три фута и шесть дюймов длиной и дюйм толщиной), великолепные в своей элегантной форме и восхитительные в своей беспристрастности. Они должны были пускать в ход палки для стимуляции «упражнения с ядрами». В большинстве своем сикхи были профессиональными солдатами, которым повезло (помогли раны и болезни) получить это тепленькое местечко. Они ни в коей мере не были садистами. Тем не менее, когда кто-нибудь ронял ядро, они били его, поскольку это было неотъемлемой составляющей упражнения-наказания.