Тигроловы - страница 29
— Ты, Ничипор, пошто у меня спрашиваешь? — невесело усмехнулся Евтей. — Кроме меня есть, чай, начальство повыше...
Первым проснулся Савелий. Он так раскочегарил печь смолистыми кедровыми дровами, что спящие сразу посбрасывали с себя все, чем были укрыты, и даже Ничипор сонно выбрался из своего спального мешка и, заголив спину и почесывая ее, уткнулся в угол нар, откуда тянуло прохладой. Павел, к тому времени уже совсем проснувшись, бросил взгляд на спину лежащего рядом Ничипора и увидел на ней с правой стороны большой, как подкова, шрам, а чуть повыше, в том месте, где пальцы чесали кожу, еще два беленьких пятнышка. Он неотрывно смотрел на шрамы, пока Ничипор не перевернулся на спину и не открыл глаза.
Во время завтрака Ничипор угнетенно молчал.
— Что-то, Ничипор, хмурый ты сёдни с утра, — заметил Евтей. — Сон плохой привиделся, али соскучился уже по Матрене своей?
— Да какая там Матрена, — отмахнулся Ничипор. — Спина что-то опять разнылась, а идти сёдни на дальний путик, километров двадцать туда и обратно. Надо бы на ближний путик пойти, да был я там позавчера, а на дальнем пять дней уже не был — колонок попадется, мыши его обскубают. Вот и думаю: куда идти?
— Здоровье-то, однако, дороже. Иди на ближний путик, и дело с концом, — решительно посоветовал Евтей.
— Да, пожалуй, так и сделаю, — оживился Ничипор. — Да вот, кстати, и приду пораньше, топорище соображу, а то все в бегах да в бегах, некогда и топорище сделать.
Взявшись рукой за поясницу, болезненно морщась, он поднялся из-за стола, начал одеваться. Тигроловы тоже засобирались. В оконце уже голубел рассвет.
...День был хотя и пасмурный, но жгуче морозный. Евтей, расспрашивая Ничипора, понял, что у того три путика — один по центральному ключу и два по самым большим ключам, впадающим в центральный только с одной, левой, стороны. В верховьях Антонова ключа лесоразработки; с левой стороны на водоразделе, Ничипор говорил, тоже леспромхоз поджимает, значит, остается тихое место только на правой стороне, откуда в центральный ключ четыре небольших ключа впадают, вот и надо их проверить. И первым делом надо всю эту местность как бы в клещи взять. Поэтому Евтей предложил Савелию зайти с самого нижнего ключа и проверить его, а сам пошел с Павлом в самый дальний ключ. Если тигрица окажется в этом треугольнике, то завтра охотники непременно пересекут ее следы. Если же следов не окажется, — значит, надо перейти через лесосеки и искать тигрицу на склонах реки Орочонки.
...Пойма ключа оказалась густо заросшей высокими кустами и кочками, меж которых, замаскированная снегом, стояла болотная вода. Павел свернул поближе к склону сопки, но вдоль него тянулся густой перестоявший пихтовый лес, заваленный буреломом, через который идти было еще труднее. Но зато здесь не было риска провалиться в воду и промочить олочи. Правда, был другой риск — поскользнуться на валежине и напороться на крепкий, как костяной штырь, сук. В тайге надо быть постоянно собранным, готовым ко всему. Видишь — валежина мокрая, клыкастая — обойди ее, если можешь, а не можешь — подстрахуй себя.
Павел шел по валежине медленно, напряженно. Помнил: осторожностью не только себя бережешь, но и близких тебе людей; поскользнись сейчас, напорись вон на тот острый сук — и все, и вышел из строя, всей бригаде сорвешь работу.
Павел оглянулся на Евтея. Старый таежник, вероятно, не раз смотревший смерти в глаза, пробирался по нависшей валежине с таким напряжением, как будто боялся наступить на мину.
Наконец-то выбрались из темного пихтового леса в светлый, чистый дубняк, перерытый кабанами, — идти стало легче.
— Евтей Макарович! Я вот вас о чем спросить хотел. Я видел у Артемова на спине большие шрамы. Вы не знаете, он был на войне?
— Как не знать. — Евтей снял шапку, пригладил мокрые от пота волосы. — Мы с ним одно время батчиками в экспедиции работали, шишковали несколько раз, плотничали в одной бригаде, и избушки доводилось строить для промхоза. На войне он был, действительно. До самого Берлина дошел, разведчиком. Да вить он с твоим батькой одно время вместе воевал, неужто Иван тебе не сказывал?