Тихий друг - страница 56

— Мог бы и зайти, — небрежно сказал Сперман. — У меня не заперто.

Он открыл дверь, пропустил мальчика вперед и предложил присесть. И теперь, стоя перед ним, Сперман вдруг почувствовал себя неуверенно и смутился. Обнять мальчика, приласкать? Мальчик спокойно разглядывал комнату: к счастью, здесь было, по мнению Спермана, чисто и убрано.

Сперман подумал о том, каким окажется мальчиков запах, когда они познакомятся ближе. Он знал: если мальчик пахнет прогретым солнцем брезентом, кедром, сеном или кожей, то ласкам Спермана не будет границ, и мальчика, настроенного, скорее всего, на получасовой ни к чему не обязывающий перепих, это просто-напросто отпугнет. Но, может, у него будет совсем другой запах.

Сперман все еще не знал, с чего начать. Он вдруг понял, что, несмотря на внешнюю самоуверенность, всегда был скромным и неуклюжим в любви. Нужно выиграть время.

— Подождешь несколько минут? — начал он. — Схожу куплю чего-нибудь выпить. Я как раз собирался в магазин. Ты никуда не спешишь? Я мигом.

Он решил, что неплохо все-таки купить бутылочку женевера и спокойно поразмышлять по дороге.

Мальчик едва заметно кивнул:

— Хорошо.

Или ему это было не по душе?

— Ну, так я быстро. Немного освежиться никогда не помешает, — подытожил Сперман, изобразив, как поднимают и опустошают стакан.

Спускаясь по лестнице, Сперман подумал: «В чем, собственно, смысл жизни?» Да, а ключи-то он опять забыл…

Вздохнув, Сперман вернулся наверх, на лестничную площадку, зашел в квартиру и только собирался открыть дверь комнаты, как засомневался. Может, постучать? Если он вот так неожиданно вернется через несколько минут, покажется, будто он хотел поймать мальчика с поличным. Но ведь это его квартира? Ну да, конечно…

Сперман решил пойти на компромисс: постучать и тут же войти. Но что за бред все эти размышления — стучать в дверь или нет?

Сперман громко постучал и сразу же вошел:

— Опять ключи забыл, — сказал он, сделав вид, что запыхался.

Мальчик уже не сидел, а стоял возле стула и, как только Сперман зашел, повернулся к окну. Зачем он встал? Может, как раз собирался обыскать квартиру? Сперман, не желая выдавать своих подозрений, поспешил взять ключи со стола. Прежде чем выйти из комнаты, он еще раз окинул мальчика взглядом. Дневной свет подсвечивал силуэт с чуть склоненной головой — будто, поднявшись, он собирался выглянуть в окно, — и Сперман почувствовал полную беспомощность перед судьбой: мальчик вошел в его жизнь, и теперь Сперман испугался, что, снова оставшись один, мальчик тут же уйдет. Этого случиться не должно. Или будет лучше, если он уйдет?..

В трусливой спешке спускаясь по лестнице, Сперман представлял, как мальчик, наклонившись, осторожно выдвигает ящики стола и роется в них. Что если Сперман, вернувшись, застанет его в такой позе? Может, мальчик копается в ящике стола лишь затем, чтобы его поймали на месте преступления и выпороли? Сперман тихонько застонал и сглотнул слюнки. Может, мальчик будет не против, если Сперман обхватит его за талию, перекинет через колено и выпорет на известный манер, как маленького?.. Торопясь в винную лавку, — где ему, слава богу, не пришлось стоять в очереди — Сперман собрал всю свою волю, чтобы следить за уличным движением.

По дороге обратно, дойдя до моста, он пристально оглядел обе стороны канала. Мальчика видно не было, и это почти наверняка означало, что он еще в квартире.

В этот раз Сперман зашел без стука. Нет, мальчика не было. Он все-таки ушел. Выбежать на улицу и прочесать окрестности, убедить его вернуться? Нет, может, так оно и лучше…

Сперман, вздохнув, поставил бутылку на пол, сделал еще пару шагов и встал у окна. Что там видно снаружи? Видно было мост, но вряд ли мальчик появится на нем снова, считывая адрес с бумажки. Как мелко это все…

Но почему мальчик взял ноги в руки? «Я слишком много пизжу», — подумал Сперман. Или мальчик прихватил что-нибудь без спросу и сбежал? Но что тут красть? Деньги — кроме мелких монет — Сперман носил с собой; разве что несколько исписанных страниц показались мальчику достаточно ценными, чтобы прикарманить. «Да пусть берут, что хотят. И меня в придачу, — мелькнула горькая мысль, — но кому я нужен?»