Тихое оружие - страница 3
Помещались девушки на втором этаже большого деревянного дома, стоявшего за высоким зеленым забором. Им, кроме освоения радиодела, надо было научиться вести огонь из автоматов и пистолетов.
«Конечно, стрелять по мишеням совсем не страшно, — думала Нина. — Не то что по живому фашисту, который тоже будет целиться…» «Седов» будто проник в мысли Нины и сказал: «Самое главное, девушки, не робеть, не отчаиваться в любой обстановке и упреждать врага в действиях. Реакция у разведчика должна быть мгновенной и точной».
Девушки напряженно смотрели на майора, и он понял, что им страшновато.
— Не волнуйтесь, — успокоил он, — оружие разведчик должен применять только в крайнем случае.
По вечерам капитан «Орленок» пел вместе с ученицами любимые песни, рассказывал смешные анекдоты и даже показывал фокусы.
Командиры постоянно напоминали о дисциплине чувств, о самообладании и выдержке, о том, что нервная система у разведчика должна быть прочной. Они не раз предупреждали девушек: «Если кто робеет, может отказаться от работы в тылу врага».
«Ну, кто же откажется от выполнения такого боевого задания, хотя оно и очень трудное, опасное?..» — думала Нина.
Прошло несколько часов спокойного полета. Зина притулилась головой к плечу капитана «Орленка», Надя — к Нине, и обе задремали. «И как они могут спать?..» — мысленно удивлялась Нина. Ее мутило, кружилась голова. Капитан сидел с закрытыми глазами и был бледен. Неужели и его закачало? Ведь не первый раз летит.
Не открывая глаз, «Орленок» тихо сказал:
— Пососи лимон.
Ну и ну… С закрытыми глазами, а все видит!
Нина вынула из кармана лимон, пососала. Нет, не помогает… «Скоро ли мы прилетим на место? Уж не сбились ли с маршрута?» — подумала с тревогой.
Самолет стал снижаться, потом накренился на левое крыло и полетел по кругу. Из пилотской кабины вышел штурман с планшетом, в котором под целлулоидом зеленела топографическая карта.
— Находимся у цели, — сказал он, — но сигнальных костров не видно.
Капитан взглянул в окошко:
— А вы точно определили координаты? Не уклонились от курса?
— Точно.
— Тогда все по плану.
Самолет развернулся и полетел в район нужного озера.
«Дочь» идет к «Отцу»
Время для Нины на партизанском острове тянулось мучительно долго. Днем она работала в радиорубке и на кухне, а вечерами, на досуге, все собирались в землянке и пели русские и белорусские песни. Один парнишка, тихий, с девичьим бело-розовым лицом, выводил мелодии на расческе, обернутой тонкой папиросной бумагой, а другой подыгрывал ему на трофейной губной гармошке.
Прошло две недели. Наступил теплый апрель. Земля обнажилась от снега и была влажная, липкая, но еще холодная. Сильно запахло хвоей и прелыми листьями. Кое-где уже пробивалась осока и иголочки изумрудно-зеленого пырея. На березках набухли почки, а на ольхе и орешнике уже проклевывались листочки. Появились бело-розовые подснежники. Нина набрала букетик нежных цветов и поставила его в своем шалаше.
Начальник охраны партизанской базы, прикрыв от солнца глаза широкой ладонью, задумчиво сказал:
— Экая благодать! Теперь бы к земле руки приложить, а тут приходится на войну все силы тратить…
На острове, среди болот, было сыро и душно от испарений. Временами Нину охватывала тревога и тоска: скорей бы за дело! Ее подруги-землячки уже работают, а она сидит тут без дела…
И вот в один из таких грустных дней откуда-то вернулся майор «Седов», необычно оживленный, хотя и крайне усталый.
— Ну, Нина, — сказал он, протягивая ей тонкую зеленую книжицу, — вот тебе право на новое житье.
Нина раскрыла паспорт со своей фотографией: уже не новый, затертый при носке в сумочке. Ловко сделано, не подкопаешься! Не ведала она, что «Седов», прежде чем отправить ее в небольшой белорусский город на явочную квартиру Григория Михайловича, побывал там сам и подготовил девушке «плацдарм» для жизни и работы.
— С твоей легендой познакомлю в дороге, — сказал Нине майор. — Собирайся.
— Рацию брать?
— Нет.
— А пистолет?
— И пистолет оставь.
— Да как же я…
— Потом тебе все доставят.
«Седов» взглянул на Нинины ноги и нахмурился:
— А вот сапожки-то у тебя уж очень свежие…