ТИК - страница 65
— Ну как какого… — Ксения вынула из майорских пальцев сигарету, затянулась. — Тайная история кино, согласно их собственному определению.
— А заговорщики кто? — почти раздраженно.
— Секта. Ложа. Насколько я поняла… — Заводя за ухо прядь волос, она привалилась бедром к краю столешницы вполоборота к Знароку. — Жуткая. Оккультная. Связанная со всякими реальными тайными обществами. Которые, в свою очередь, участвовали в политических играх, приводили в разных странах к власти своих людей… Ну, понятно, чтоб тайком влиять на историю, направлять ее в одним им ведомое русло… Это с одной стороны…
— Я надеюсь, ты шутишь?
— Я надеюсь, ОНИ, — Ксения махнула сигаретой в направлении монитора, — шутят. Хотя уже в этом не уверена… — Она без улыбки смотрела на майора сверху. — Вот, а с другой стороны, эта секта «рулила», значит, кинематографом. При помощи, сам понимаешь, оккультных практик. Затевала или прикрывала — опять-таки с тайным умыслом! — проекты, устраняла звезд — чуть ли не колдовством… Наверное, — размазала окурок по венецианскому стеклу, — и изобрели кино не без ее участия…
— Но это же бред, — Знарок продолжал глядеть на нее исподлобья.
— Да кто тебе сказал, что они там здоровые? — Ксения развернулась; вынужденно прижавшись животом к твердому ментовскому плечу, потянулась к мышке. Вернулась на главную страницу, наугад кликнула «Вернисаж». — О, полюбуйся, — клюнула курсором первый попавшийся квадратик, торопливо раздвинувшийся во весь экран. То ли вгрызаясь друг в друга, то ли выламываясь друг из друга, то ли друг с другом остервенело совокупляясь, на нем корячились сочащиеся не то гноем, не то машинным маслом полуорга-, полумеханизмы, франкенштейновы композиции из млекопитающей требухи, насекомых метамеров и проржавленных кривошипов. «H. R. Giger» — значилось подо всем этим.
Майорская широкая ладонь, плотно прижимаясь к внутренней стороне ее левого бедра, двинулась вверх, сильные пальцы втиснулись в промежность, почти больно ковырнули сквозь брюки.
«Алистер Кроули, Зверь 666». Так она и называлась — картина, на сетевую репродукцию которой я сейчас смотрел. Набитая деформированными уродами, написанная швейцарским художником Хансом Руди Гигером. Картинку с пространной сопроводительной телегой и многочисленными линками прислал некий POLTERGEIST-2. Телега утверждала, что Гигер — мистик, мизантроп, видный любитель оккультных символов, член — якобы — тайных обществ, в автобиографии признававшийся в коллекционировании предметов вроде «головы дьявола» (обтянутой человеческой кожей).
(Стоп-кадр: Эйч Ар Гигер. Однажды датская таможня пресекла ввоз в страну его макабрических полотен. Изобилующие изображениями половых органов и изувеченной плоти, картины были исполнены столь реалистично, что простодушные таможенники приняли их за крамольные фотографии, «Где, они думают, я все это снимал? — возмутился Гигер. — В аду?»)
Но более всего он известен, как человек, который придумал и нарисовал Чужого (Alien), инопланетного монстра с кислотной секрецией и двумя парами зубастых челюстей. Монстр впервые появился на киноэкране в одноименном этапном фантастическом хорроре Ридли Скотта 1979 года и породил одну из самых стойких и востребованных жанровых мифологий кино последних десятилетий. Инопланетная сексуально озабоченная людовредительная Особь, Species (одноименный ужастик 1995 года и два его сиквела) — тоже порождение гигеровской кисти.
А еще раньше он нарисовал выдержанные в традиционном для него хоррорном духе эскизы к экранизации космической оперы Фрэнка Херберта «Дюна», которую некогда собирался снимать тот же Ридли Скотт. Тогда проект не выгорел, команду сменили, работа Гигepa оказалась не востребована. Режиссером «Дюны» («Dune», 1984) в итоге стал Дэвид Линч, будущий классик и каннский лауреат, прославившийся (фильмы «Голова-ластик», «Голубой бархат», «Дикие сердцем», «Шоссе в никуда», культовый телесериал «Твин Пикс» и пр.) как создатель одного из самых болезненных, фрейдистских экранных миров, населенного сумасшедшими медиумами, зловещими лилипутами и кровосмесителями-убийцами, где младенцев-мутантов приканчивают ножницами, эмбрионы давят каблуками, на провинциальных лужайках находят отрезанные уши, а «совы — не то, чем они кажутся».