Тимкины крылья - страница 13

— Тьфу ты! — плюнула в углу тетка с уколом.

— Чего, бабуся? — мигом обернулся к ней Руслан. — Зубик? А ты, родимая, без очереди. Старикам везде у нас дорога — хоть тебе в плавательный бассейн, хоть тебе зубы дергать.

— Бабусю себе выискал! — озлилась тетка. — Черт тебе бабуся!

Язык у нее ворочался плохо, словно рот был забит кашей.

— Слышь, — тронул Руслана за локоть Сеня Колюшкин, — на разбор полетов мы не опоздаем?

— Что? — сказал Руслан. — До разбора еще знаешь…

Он вдруг что-то вспомнил, хлопнул себя ладонью по лбу и вытащил из кармана комбинезона над правым коленом букетик незабудок:

— Прошу.

Голубой букетик повис над оконцем аптеки. Феня протянула к нему руку и покраснела еще сильней.

— Летим мы сейчас, — сказал Руслан, — семечки щелкаем. Я автопилот включил и природой любуюсь. Гляжу, синеет что-то. Закладываю вираж. «Штурман! — кричу. — Что под нами?» А этот глухонемой отвечает: «Незабудки». Выпускаю щитки, иду на посадку. Гляжу — мать честная! Кочка на кочке. Хоть плачь. Захожу на второй круг.

Руслан резал ладонями воздух, показывая, как он закладывал вираж и заходил на второй круг. Тетка с уколом слушала его уважительно. Ей, наверно, нравились летчики, которые садятся специально за незабудками.

— Слышь, — буркнул Сеня Колюшкин, когда Барханов заложил второй круг, — еще занятия сегодня со старшим инженером. — Он снова просительно тронул Руслана за локоть.

— Да ты что вообще? — дернул рукой Руслан.

Феня ткнулась носом в голубой букетик и улыбалась. Она смотрела на Сеню, как мать на непутевого ребенка.

— У самолетного кладбища они растут, — пробормотал Сеня, перехватив ее взгляд. — Полно их там. А мы сегодня и не летали вовсе. Честное слово.

Я подумал, что Сеня Колюшкин здорово похож на Китку. Кит тоже то молчит, как глухонемой, то, когда его не спрашивают, целые речи толкает.

— Знаешь, — сказал Руслан своему штурману, — ты чего вообще сюда пришел? Тебя сюда звали? Или, может, тебе опять соды нужно? Так забирай и катись.

Дома Феня смеялась: такой чудак этот Колюшкин, каждый день приходит в санчасть за содой. Говорит, что изжога замучила.

Не отнимая букетика от носа, Феня спросила:

— Может, вам и правда соды, Семен?

Он совершенно смутился и неуклюже попятился к выходу. Мне даже обидно за него стало, что он такой растяпистый.

— Не, — пробормотал он. — У меня еще есть. Я так. Спасибо.

Дверь за ним закрылась, и в приемной стало тихо. Руслан шептался у окошечка с Феней. За младшим сержантом Евстигнеевым, который вышел из кабинета с таким видом, будто он никогда и не мычал, снова отправилась на мучения тетка в сапогах. Мы стояли за Любой-парикмахершей. Приближалась наша очередь.

— Хурды-мурды, — тяжело прошептал Эдька, которому больше нечего было прошептать.

В это время зазвонил телефон на стене. Руслан вытащил голову из аптечного оконца и снял трубку.

— Да, минуточку. Тебя. — Он посмотрел на Феню.

Феня щелкнула задвижкой и вышла из своей каморки. В белом халате и шапочке она была страшно красивая. И туфли у нее были на таком высоченном каблуке, что прямо удивительно, как они не ломались.

— Хорошо, — сказала Феня в трубку, — сейчас я принесу.

Руслан сел рядом со мной, снял фуражку и погладил себя по голове. Это он так причесывался. Погладит свои коротенькие волосы ладошкой ко лбу, и готов, причесался.

Феня повесила трубку и сказала:

— Мне идти нужно.

— Куда? — спросил Руслан.

— Я быстро.

— Звонил-то кто?

— Жена Серкиза.

— Серкиза? Чего это ей от тебя потребовалось?

— Порошки от головной боли.

— Порошки? — удивился Руслан. — И ты понесешь?

— Он все же начальник штаба, — сказала Феня.

— Так это он. А она кто такая?

Фене некогда было спорить. Она уже снимала халат.

— Да не пойдешь ты никуда! — вскочил Руслан и, сорвав трубку, попросил у телефонистки квартиру подполковника Серкиза.

В санчасти запахло взрывчаткой, и первым моим позывом было драпать отсюда, пока не поздно. Но я вспомнил, зачем я здесь, и бодро шепнул Эдьке:

— Сейчас он Серкизихе выдаст.

Эдька хотел мне что-то ответить, но ничего не ответил, потому что в этот момент завопила за перегородкой тетка. Она завопила как зарезанная.