Тимошкина марсельеза - страница 21
«Вот бы мне так!» — И Тимошка гладит афишу, осторожно сметает ладонью липкие снежные кляксы.
— Ты это смотрел? — спросил кто-то за его спиной.
— Смотрел, — ответил Тимошка и отступил, чтобы не заслонять знаменитого Польди. — У него вся сила в руках! — вздохнул Тимошка.
— В руках? — И тот, кто стоял сзади, схватил вдруг Тимошку выше локтя.
— Ты что? Пусти… — Тимошка вырвался. — Пусти!
— Ты есть глупый! Я смотрел твой мускул, — весело сказал высокий незнакомец.
— Свои гляди! — крикнул Тимошка и отбежал в сторону.
— Подойди сюда, я хочу тебя что-то спрашивать, — сказал незнакомец. — Я знаю, ты ходил с шарманка. Где твой фатер, где отец?
— А у меня его сроду не было. Тебе зачем? — Тимошка отбежал ещё дальше.
— Мне с ним нужно говорить. Ты есть глупый, — засмеялся незнакомец.
— Чего ржёшь? — обиделся Тимошка. — Я теперь сам по себе, — и, не обернувшись, пошёл прочь.
— Подожди, я хочу иметь твой адрес! — Незнакомец нагнал Тимошку и, встав у него на дороге, спросил: — Как это сам по себе?.. У тебя нет адрес?
— Ничего у меня нет, — огрызнулся Тимошка. — Помер дед, понял? Пусти!
Но незнакомец дороги не уступил.
— Глупый, — повторил он. — Ты есть глупый. Я не хочу делать тебе плохо. Ты хочешь на арену?
Тимошка не понимал.
— На арену. Алле! Алле! Работать! — Незнакомец поднял руку, как бы начиная опасный номер.
Тимошка в растерянности молчал.
— Я — Польди, — сказал незнакомец.
Принц голландский
— Ну и повезло тебе, принц голландский! — Важный швейцар распахнул перед Тимошкой тяжёлую дверь. — Иди ночуй!
Пустить Тимошку ночевать в цирк велел Польди. Тимошка сам видел, как Польди дал ему за это на чай. И сказал:
— Пустите, Петрович, его ночевать.
— А он завтра не прогонит меня, дяденька? — спросил Тимошка швейцара.
Швейцар поглядел на Тимошку сверху вниз.
— Господин Польди — акробат первого класса, всемирно известный, — сказал он, — а ты — тля. Он из тебя либо сделает человека, либо выгонит непременно. Вшей на тебе много? — спросил вдруг швейцар и, не дождавшись ответа, махнул рукой: — Ночуй, шантрапа.
Тимошка лежал в темноте, укрытый чем-то тяжёлым и тёплым. Пахло лошадьми, и Тимошка слышал, как где-то рядом они переступали, топоча копытами. Уснуть Тимошка не мог. Он закрыл глаза, и перед ним возникла, блистая разноцветными огнями, цирковая арена. Держась за лёгкую трапецию, над нею летел король арены Польди.
Вот это да! Вот это алле!!!
В темноте зарычал зверь, и Тимошке стало не по себе. Он укрылся с головой, зверь не умолкал.
«Чего он ревёт? — думал Тимошка. — Может, обжёгся?»
Тревожная ночь была у Тимошки. Он засыпал, просыпался, прислушиваясь к непонятным звукам, боясь пошевелиться.
«Как же я теперь покажусь Репкину? — думал Тимошка и стал себя оправдывать: — На кой я ему, матросу? Он, может, обрадуется. «Ишь, скажет, куда тебя занесло! Я-то думал, как тебя определить? А ты сам пристроился!»
И Тимошка представил себе, что не Польди, а он летит над ареной, а внизу на скамейке сидит Репкин. Репкин хлопает в ладоши и громко кричит:
«Молодец, Тимофей! Молодец!»
Утром Тимошка проснулся от того, что ему очень хотелось есть. Он часто просыпался голодный, но так ещё никогда не было. Рот у Тимошки пересох и ныло под ложечкой.
«Где это я? — не понял Тимошка. В темноте вокруг него слышались вздохи, кто-то стонал. — На вокзале? Не похоже».
Потянувшись, Тимошка открыл глаза. Над ним стояло в темноте что-то живое. А вокруг раздавался рык, писк и кто-то кричал не по-звериному и не по-человечески: «Иа! Иа! Иа!»
«В цирке — вот где я сплю», — вспомнил Тимошка и, вглядевшись, понял, что над ним стоит лошадь.
Он лежал не шевелясь, а лошадь обнюхивала его и фыркала.
Где-то высоко посветлели узкие окна, и Тимошка стал ждать, когда кто-нибудь за ним придёт.
«Алле! Алле!»
Утром цирк был совсем другим.
— Поднимайся! — сказал швейцар, который вчера пустил Тимошку ночевать. — Хватит, выспался.
Тимошку обдало резким холодом.
— Вот, умойся. — Швейцар показал Тимошке на обколотую раковину. — Да отряхнись, опилки вон пристали.
Тимошка отряхнулся.
— И марш из конюшни! А то придёт комендант, он мужик озорной!