Тимоти Лири: Искушение будущим - страница 12

Следом за Шорером, во время третьей недели курса, на сцену выступила Маргарет Мид. На ней было длинное, до пят одеяние, сшитое, я уверен, из мешковины, и при этом она опиралась на большой посох. Она напомнила мне не больше не меньше, как саму Жанну д'Арк, взывающую к своим полкам. Разве коня и доспехов ей не доставало, но их с лихвой заменял ее энтузиазм. Своим сильным резонирующим голосом она звала в атаку. Призыв ее был обращен к женщинам и к наиболее одаренной части мужчин — или это только мне показалось? — произвести революцию в женском сознании. Моя жена Нэнси была среди слушателей, беременная нашим вторым ребенком, будущей Бриджид, и она очень внимательно слушала.

На следующей неделе выступал Джералд Пиэл, из-датель журнала Scientific American, этой Библии передовых ученых. Пиэл высказал новый и кое в чем крамольный взгляд на невероятное ускорение научно-технического прогресса за последние два десятилетия, начиная с расщепления атома и т. д. Похоже, надвигается огромная революция — таков был общий смысл его речи.

Далее выступал Ралф Тайлер, директор Центра передовых исследований в науках о поведении. Он предсказывал колоссальный кризис и в связи с этим необходимость нового творческого подхода в сфере образования, в развитии человеческих и научных ресурсов; учителей надо готовить так, чтобы они были способны творчески оценивать все, что готовит им грядущий информационный взрыв.

Джералд Хёрд, замечательный философ и близкий друг Олдоса Хаксли, выступал следующим. Я приглашал самого Олдоса, но он в то время боролся с неизлечимой болезнью и предложил Хёрду поехать вместо себя. Джералд говорил о необходимости постановки новых вопросов в философии, особенно по поводу отношения индивидуума и государства. «Индивидуум, — отмечал он, — должен быть бдительным в своем сопротивлении всему, что сдерживает его развитие, оказывать противодействие надвигающейся на нас более изощренной форме коллективистского общества». Он также говорил о том, что надо создать новые религиозные ритуалы и святыни, так как прежние явно устарели и не соответствуют новому взгляду на Природу, Жизнь и Человечество. Он предсказывал грядущий кризис, вызванный вакуумом главенствующих религий. Церкви почти пусты уже теперь, говорил он.

А следом выступал Тим с речью, о чем бы вы думали? Если выдумаете, что он говорил об ЛСД или только об ЛСД, вы ошибаетесь. Он взял более широкую тему — расширение человеческого сознания и способы его осуществления. Конечно, он упомянул психоделики, но главным средством для продвижения вперед, к грядущей революции, он назвал новые представления о природе человека.

Еще одним достойным человеком из числа присутствующих в аудитории был юный Майкл Мёрфи, который только что вернулся из ашрама от гуру Ауробиндо в Индии. Он был очень увлечен вопросами эволюции сознания, и особенно пробуждения скрытого потенциала в любом человеке. Майкл позвонил мне, представился и предложил позавтракать вместе — нет, он, конечно, не имел в виду «голый завтрак» (мы были полностью одеты, и даже в галстуках), — чтобы обсудить идею, которую он вынашивал тогда по поводу местечка под названием Эсален. Я предложил привести с собой Тима, и в результате этого ланча на свет появилось много интересных идей. Это был интересный случай творческого процесса в виде потока искр, которые рождаются в ходе обмена идеями.

Я завершил серию встреч, которые в результате вышли за пределы узкого факультатива и вскоре уже охватили не больше не меньше, как шесть больших академических аудиторий в Беркли и Сан-Франциско, где, как я надеялся, нам удастся осуществить синтез наших идей. Я еще не сказал себе: «The times, they are a changing»,[15] но это было на кончике моего языка. Это был ветер, который чуяли все.

Таким образом, эта церковь вдвойне священна в душах тех, кто пришел сегодня сюда, чтобы почтить память Тима Лири. Кто мог бы поверить, что революция начнется в одной из церквей Сан-Франциско? По крайней мере, именно здесь было возвещено ее начало, возвещено тихим собранием огромных творческих сил, которые вскоре дали знать о себе и о которых услышали везде, везде по всему миру, в добром старом американском революционном духе.