Тимур на Кавказе - страница 5
вытянулись в линию по обоим бортам. Большинство было уже в шлемах и панцирях. Чезаре Дориа в сияющем панцире и шлеме со страусовыми перьями стоял на корме с рупорной трубкой в левой руке. Меча он пока не вынимал. Капитан был у румпеля. Он ждал ветра, тоскливо посматривал на паруса, на воду: нигде ни малейшей ряби — одно стекло.
«Не стрелять! Ждать моей команды!» — звучно пролетел по палубе приказ Чезаре. Наступила тишина. Флотилия «зихов», как их назвал трапезондский грек, приближалась быстро и уже была на расстоянии пяти выстрелов из арбалета. Каракка продолжала молчать. Около «бомбард» дымились фитили.
— Гостей ждём! — шепнул стоявший рядом со мной наш грек. Я посмотрел: судовой кот грелся на солнце и лапкой умывал рыльце. Я вспомнил, как ты, мой маленький Паоло, хотел его поймать, когда все вы трое провожали меня.
Я вспомнил вас и вытащил меч.
— Орел справа[26], — громко сказал капитан. Его римское лицо просияло; старик снял шлем и перекрестился.
— Орел справа! Орел справа! — пронеслось по палубе, и стрелки снимали шлемы, крестились и провожали глазами белоголового морского орла: он низко пролетел над караккой; видно было, как в его лапах серебрилась большая кефаль.
Лодки шли полумесяцем: зихи стремились нас окружить. Их воинов было около трёхсот против наших восьмидесяти. Вдруг пронёсся по морю чей-то резкий ястребиный крик. Зихи вскочили, и в нас полетели сотни стрел. Ещё залп! Третий залп! Прикрываясь щитом, я нагнулся над бортом: он был утыкан стрелами. Каракка, словно насторожившийся гигантский ёж, молчала. Нападавшие осмелели. Они нас принимали, очевидно, за купеческий корабль.
Чезаре заблаговременно предупредил арбалетчиков бить по рулевым, и арбалеты наметили свои жертвы.
Горцы схватили уже абордажные крюки на длинных верёвках. Вдруг прозвучала команда в рупор: «Залп!»
Арбалеты ёкнули как один.
— Ещё залп!
Новый рой стрел.
— Ещё залп!
Крики бешенства потрясли воздух.
Я заметил в одной из лодок горского князя. Он стоял, его кольчуга, шишак, налокотники — всё сияло на солнце золотыми узорами.
Арбалетчики открыли беглый огонь. Две лодки от паники, поднявшейся в них, опрокинулись, и стрелки били по подплывавшим к судну людям.
— Бить только по лодкам! — рявкнул рупор.
Не жалость подсказала этот приказ: Чезаре жестоко хотел проучить зихов за нападение на генуэзский флаг. На упавших в воду не стоило тратить стрел.
Опять раздался ястребиный крик, и лодки стали окружать судно. Они нажимали друг на друга, и вдруг все разом ринулись на «Сперанцу». Вижу: крюки заброшены, и князь в кольчуге, как кошка, первый прыгнул на палубу.
Рупор резко крикнул: «Взять живьём!» Несколько человек бросились на кучку зихов. Шашка князя сверкала как молния. Уже отсекла кисть руки у матроса. Миг, и Джовани Пиларо с высокой кормы прыгнул на палубу и с мечом бросился на князя. Удары сыплются. Ловкий, как бес, Джовани выбивает за борт шашку. Князь, как рысь на зайца, бросился на маленького Пиларо, — они падают, и оба шарят у себя рукоятки маленьких кинжалов: кто скорей найдёт. Но Бенвенуто Сфорца не зевал. Этот «бык» слышал приказ: «Живьём взять», и страшным ударом кулака оглушил князя, Его связали, а шестерых его спутников изрубили.
— Бомбарды! Огонь! — крикнул рупор.
Грохнули чудовища. Великое бедствие постигло зихов. Ядра разбили сразу две лодки, через минуту ещё три. Сотни людей барахтались в воде. Грохотала «Сперанца», гудели горы и ущелья. Ужас охватил нападавших. Они только теперь поняли, что «Сперанца» — военное судно. Лодки повернули и устремились к берегу.
— Десант! — орал неистово рупор.
И две наши лодки с лучшими стрелками и сильными ловкими гребцами погнались за зихами.
Ещё раза четыре бомбарды через головы десанта плюнули ядрами в отставшие лодки, и вновь человеческая каша забарахталась в воде. Десантные лодки брали в плен легко раненых.
В это время повеял морской бриз[27], паруса надулись, и «Сперанца» подошла к берегу ближе и била по лодкам, по кучкам зихов, прятавшихся в прибрежных кустах барбариса. Пять лодок ещё было потоплено. Потеря у горцев была около 100 человек, 26 было взято в плен. У нас было трое раненых. Чезаре велел отобрать побогаче одетых, в надежде получить за них хороший выкуп, а остальных 12 человек повесить на реях. Когда это было исполнено, крики ярости поднялись на берегу.