Типы прошлого - страница 27
— Въ гостиницѣ люди меня сюда и прислали, домолвилъ онъ, пока Кемскій поспѣшно взламывалъ печать.
— Хорошо, ступай.
Онъ развернулъ тонкій листокъ бумаги и принялся читать.
— Господи Боже! Что же это такое! съ надрывающимъ стономъ воскликнулъ онъ вдругъ, роняя изъ рукъ письмо и схватываясь за голову. Киверъ его съ шумомъ грохнулся оземь.
— Что случилось, что она тебѣ пишетъ? спросилъ я съ испугомъ.
— Прочти! глухо проговорилъ онъ, отходя съ окну, и припалъ лбомъ къ холодному стеклу.
Я поднялъ письмо. Оно было написано торопливымъ, едва разборчивымъ почеркомъ. Слѣдъ выпавшей крупной слезы виднѣлся въ одномъ мѣстѣ въ формѣ большаго пятна, въ которомъ расплылись чернила. Содержаніе письма было приблизительно слѣдующее:
"Вашъ человѣкъ говоритъ — вы со вчерашняго вечера не возвращались…. Я угадываю, я знаю, — вы должны драться съ этимъ офицеромъ, и я одна виновата въ этомъ.
"Ради Бога, Владиміръ, поймите, вы не должны драться изъ-за меня, подвергать свою жизнь… Я должна вамъ все сказать, — все равно, рано или поздно, — я не могу быть женой ни г. Звѣницына, ни вашею, ничьею женой! Все кончено для меня въ жизни… А вы — вы безъ упрека… Именемъ второй моей матери, именемъ покойной матери вашей, всѣмъ, что вамъ дорого на свѣтѣ, умоляю васъ, — пощадите меня!… Неужели на душу мою должна пасть еще и ваша погибель?..
"Я не знаю, что пишу вамъ…. я не ложилась со вчерашняго вечера, — я предчувствовала… Пощадите! Вспомните хоть о томъ времени, когда ребенкомъ вы называли меня вашей Наденькой, когда я могла еще гордиться этимъ…
Н."
"Вотъ она, развязка-то задачи!" подумалъ я…
Кемскій внезапно отдѣлился отъ окна и схватилъ меня за обѣ руки.
— Клянись, сказалъ онъ, что объ этомъ письмѣ никто никогда не узнаетъ!… Развѣ когда не будетъ ни ея, ни меня на свѣтѣ, примолвилъ онъ, стараясь улыбнуться, — можешь разсказать дѣтямъ своимъ въ назиданіе, какъ безумно человѣку надѣяться на что-нибудь въ этой жизни.
Онъ взялъ у меня письмо изъ рукъ, смялъ и кинулъ его въ пылавшій каминъ.
— Но скажи, спросилъ, — догадаешься-ли ты: что хочетъ она сказать въ этомъ письмѣ?
— Нѣтъ, я ничего не понимаю… Знаю только, что она напрасно мнѣ объ этомъ писала. Какой бы грѣхъ ни лежалъ на ея совѣсти, она должна знать, что вырвать ее изъ сердца я не могу. — Прощай, сказалъ онъ, пожимая мнѣ руку.
— Ты къ ней?
— Ужь если пришлось пить изъ этой чаши, выпьемъ до дна. А затѣмъ на корабль, въ море…
Онъ махнулъ рукой и вышелъ изъ комнаты.
XII
Я сѣлъ у камина въ печальномъ раздумьи. Послѣдніе слѣды письма Надежды Павловны уносились въ трубу тонкимъ коричневатымъ пепломъ, и огонь трещалъ какимъ-то веселымъ трескомъ, будто радуясь своей летучей, нежданной жертвѣ. А между тѣмъ отъ этого испепеленнаго листка, еще быстрѣе и невозвратнѣе, чѣмъ онъ самъ, сгорѣло разомъ все счастье человѣка! "За что? О судьба! о вѣчно враждебныя, неумолимыя силы!" думалъ я. "Кто же правитъ вами? Чьимъ верховнымъ неизъяснимымъ цѣлямъ служите вы? Чего требуете вы наконецъ отъ земной жизни? Прозябанія-ли безсмысленнаго и безцѣльнаго, или сознательнаго и безпощаднаго отреченія, во имя инаго, лучшаго. но невѣдомаго намъ жребія?.."
— Здравствуй! раздался надъ самымъ моимъ ухомъ, въ это время, чей-то громкій голосъ.
Я вздрогнулъ невольно и поднялъ глаза. Предо мной, въ мундирѣ и при саблѣ, стоялъ майоръ Чесминъ съ покраснѣвшимъ отъ холода носомъ.
— Здравствуй!
Я протянулъ ему руку.
— Что, братъ, не веселъ, крылья повѣсилъ? спросилъ онъ, присаживаясь въ огню съ видимымъ удовольствіемъ.
— Веселаго мало.
— Ты ужь не того-ли?…
Чесминъ подмигнулъ мнѣ и приложилъ руку къ сердцу.
— Чего?.
— Насчетъ вчерашней красавицы?…
— А ты не съ больной-ли головы на здоровую?
Онъ улыбнулся и, не отвѣчая, уставился въ ярко сверкавшее пламя. Такъ прошло не мало времени. Губы его полуоткрылись. глаза прищурились, по всему лицу распространилось выраженіе какой-то томительной нѣги. Его лысая, мечтательно-раскинувшаяся фигура была презабавна въ эту минуту.
— Не хочешь-ли взглянуть на то, что уже поступило въ нашу комиссію? спросилъ я его, подходя въ письменному столу.
Отвѣта не послѣдовало.