Типы прошлого - страница 31

— Конечно, это нелегко. Кемскій здѣсь никого не знаетъ, а кому охота изъ-за незнакомаго человѣка подвергать себя непріятнымъ послѣдствіямъ?… Впрочемъ, примолвилъ я, — сколько мнѣ извѣстно, равное число секундантовъ не есть безусловная необходимость. Позвольте обратиться въ вамъ, господинъ Секкаторовъ, съ просьбой рѣшить этотъ вопросъ; вы, вѣроятно, болѣе спеціалистъ по этой части, чѣмъ графъ и я.

— Отчего же вы такъ думаете? спросилъ онъ почти гнѣвно.

— On reconnait le coq à ses ergots, отвѣчалъ я, кланяясь ему самымъ изящнымъ поклономъ, на какой была только способна моя неуклюжая фигура.

Господинъ Секкаторовъ улыбнулся довольно двусмысленно, какъ бы не успѣвъ еще сообразить, поднесенъ-ли ему мною пѣтухъ въ видѣ ѳиміама или въ видѣ колкости.

— Два секунданта, по моему мнѣнію, могутъ быть или не быть; это, такъ-сказать, дѣло случая, небрежно проговорилъ онъ. — Одинъ секундантъ необходимъ, другому обыкновенно нечего дѣлать. Вотъ даже, помните, въ Героѣнашего времени второй секундантъ Грушницкаго выходитъ у Лермонтова совершенно безцвѣтное лицо, примолвилъ онъ, доказавъ намъ этимъ такъ кстати свою начитанность.

— Для соблюденія формальности, я могу остаться одинъ секундантомъ у господина Звѣницына, если вы затрудняетесь пріисканіемъ себѣ товарища. предложилъ мнѣ Рабенгорстъ.

— Я не уступлю вамъ этой чести, графъ, сказалъ господинъ Секкаторовъ такимъ голосомъ, какимъ бы могъ сказать: "а, чтобъ васъ всѣхъ!…"

— Такъ вы будете согласны на то, чтобъ у господина Кемскаго былъ только одинъ свидѣтель, а насъ у Звѣницына двое? спросилъ его офицеръ.

— Какъ вамъ угодно; я на все согласенъ. — И онъ снова отошелъ глядѣть въ окно на улицу.

Объ остальныхъ условіяхъ встрѣчи мы уже сговаривались съ графомъ Рабенгорстомъ безъ просвѣщеннаго содѣйствія господина Секкаторова. Мы рѣшили, что противники будутъ стрѣляться на пятнадцати шагахъ, безъ барьера. Въ случаѣ легкой раны или даже промаха съ обѣихъ сторонъ положено было не допускать возобновленія дуэли. Пистолеты для поединка оказались у меня старые кухенрейтеровскіе. Они лежали въ запыленномъ ящикѣ на каминѣ. Я далъ слово, что Кемскій въ глаза ихъ не видалъ. Рабенгорстъ тотчасъ же вынулъ ихъ и пригласилъ Секкаторова осмотрѣть вмѣстѣ съ нимъ. Но господинъ Секкаторовъ объявилъ, что хотя лучшія воспоминанія его жизни и относятся безспорно ко времени, проведенному имъ въ военной службѣ, но что въ оружіи онъ не знатокъ и потому полагается безусловно на рѣшеніе своего товарища. Пистолеты оказались годными, но аккуратный Нѣмецъ не преминулъ замѣтить мнѣ, что необходимо предварительно прочистить ихъ и слегка смазать маслицемъ курки.

Переговоры казались оконченными, и Рабенгорстъ брался за каску, но господинъ Секкаторовъ остановилъ его вдругъ вопросомъ:

— А вы, господа, кажется, о главномъ-то позабыли?

— О чемъ же это?

— О медицинскомъ пособіи, въ случаѣ, чего Боже сохрани! чего-нибудь такого…

Мы невольно переглянулись съ графомъ. Это напоминаніе, видно, было ему такъ же непріятно, какъ и мнѣ.

— Я могу привезти доктора, сказалъ я.

— Знакомаго вамъ? спросилъ меня Секкаторовъ.

— Разумѣется.

— И вы въ немъ увѣрены?

— Въ какомъ отношеніи?

— Je veux dire, êtes vous sûr de sa discrétion?

Я не могъ не улыбнуться.

— Будьте покойны, онъ человѣкъ дѣла, въ клубы не ѣздитъ и у Шевалье не ужинаетъ.

Господинъ Секкаторовъ сухо поклонился мнѣ и, обратившись къ графу, предложилъ ему ѣхать.

Рабенгорстъ подалъ мнѣ руку и крѣпко пожалъ мою. Златоустый поборникъ странъ, озаренныхъ солнцемъ просвѣщенія, протянулъ мнѣ два пальца, которые я и стиснулъ съ приличнымъ выраженіемъ почтительной благодарности.

Я велѣлъ заложить сани и поѣхалъ къ Кемскому. Не заставъ его дома, какъ и слѣдовало ожидать, я проѣхалъ въ свое присутствіе и вернулся съ нему уже въ исходѣ четвертаго часа.

Я нашелъ въ передней Грызуна, занятаго пришиваніемъ новой пуговицы съ своей курткѣ. Увидѣвъ меня, онъ поспѣшно напялилъ ее въ рукава съ этою недошитою, болтавшеюся на ниткѣ, пуговицей и улыбнулся во всю ширину своего пространнаго зѣва.

— Дома баринъ?

Матросъ отвѣчалъ, что Кемскій только что вернулся, заперся въ "каютѣ" и никого не велѣлъ впускать съ себѣ.