Типы прошлого - страница 35

Еще въ передней его я былъ пораженъ невыносимымъ собачьимъ визгомъ.

— Что это такое? спросилъ я его слугу.

— А вотъ мальчикъ на дворѣ камнемъ собаку пришибъ, такъ лапу ей вправляетъ баринъ.

Я вошелъ въ первую комнату, пыльную, съ мебелью, всю заваленную книгами. Виссаріонъ Никитичъ питалъ страсть въ букинизму. — Гдѣ вы, почтенный Эскулапъ?

— А тамъ кто такой? спросилъ изъ другой комнаты сердитый голосъ. Шт… ты, глупая! шт! дай же себѣ порядкомъ лигатуру навязать.

Собака, какъ бы послушная этимъ словамъ, слабо взвизгнула еще разъ и затѣмъ замолкла.

— Иванъ, отнеси ее въ кухню и смочи ей правую лапу арникой, кликнулъ голосъ: — она цѣла.

— А, вы! что вамъ надо? спросилъ Виссаріонъ Никитичъ, выходя во мнѣ.

— Давно-ли вы собакъ лѣчить стали? спросилъ я, въ свою очередь, смѣясь.

Онъ нахмурился и взглянулъ на меня исподлобья.

— Живой организмъ, ощущенія также испытываетъ! Не булыжникъ какой-нибудь! проворчалъ онъ, словно извиняясь. — Что вамъ надо? повторилъ онъ свой непривѣтливый вопросъ.

Но меня нисколько не озадачивало это оригинальничанье. Я зналъ, какъ отвѣчать на него.

— Васъ мнѣ надо, сказалъ я прехладнокровно.

— На кой прахъ? Больны вы?

— Богъ миловалъ.

— Такъ на что я вамъ?

— Послѣ завтра, то-есть въ среду, вы должны ѣхать со мной за 130 верстъ отсюда.

Онъ взглянулъ на меня пытливымъ взглядомъ врача, подозрѣвающаго въ своемъ паціентѣ расположеніе къ безумію,

— Что вы меня морочить сюда пріѣхали? фыркнулъ онъ.

— Нисколько. Говорю вамъ безъ всякихъ шутокъ. Въ среду вы должны ѣхать со мной.

— Не поѣду я никуда! отрѣзалъ онъ какъ ножомъ.

— Поѣдете, когда вамъ объяснятъ, въ чемъ дѣло.

— И слушать не хочу!

Но когда я произнесъ слово: дуэль, Латышевъ навострилъ уши. Старая студентская кровь заговорила въ немъ.

— За что дерутся! спросилъ онъ, дослушавъ меня до конца.

Я взглянулъ ему въ лицо.

— А вамъ на что знать? Вы медикъ, а не свидѣтель и не судья.

— Дѣло! сказалъ онъ и кивнулъ одобрительно головой. — Въ среду я не могу, примолвилъ онъ.

— Почему?

— Дежурнымъ въ клиникѣ.

— Можете помѣняться съ товарищемъ.

— А потомъ что? спросилъ онъ, помолчавъ, и все тѣмъ же сердитымъ голосомъ.

— А то, что въ этотъ день слѣдуетъ вамъ пообѣдать пораньше и быть совсѣмъ готовымъ къ четыремъ часамъ. Я заѣду за вами въ четыре часа неотступно. Пожалуйста, не позабудьте.

— Это вѣдь далеко ѣхать, 130 верстъ? замѣтилъ докторъ, который, въ теченіе всего своего тридцатисемилѣтняго существованія, дальше Останкина не ѣзжалъ.

— Богъ дастъ, ничего не случится, такъ черезъ сутки я доставлю васъ домой обратно.

— Сутки, бездѣлица! Даромъ два дня, значитъ, пропадутъ!

— Есть-ли у васъ шуба? сказалъ я ему на это.

— Тулупъ дубленый есть, возразилъ онъ, уже съ нѣкоторою гордостью.

— И прекрасно. Такъ до свиданія?

— До свиданія, пропустилъ онъ сквозь зубы. — Счастливъ вашъ Богъ, что такой день у меня нынче вышелъ; въ другое время ни за что бы не согласился ѣхать!…

— А что у васъ нынче, развѣ праздникъ какой, именины сердца?

Онъ опять фыркнулъ.

— Книжицу сію пріобрѣлъ я нынче, примолвилъ онъ, вытаскивая изъ груды лежавшихъ на диванѣ книгъ сѣроватый и затасканный томъ in 8®, и поднялъ его въ уровень моихъ глазъ. — Могу по этому поводу возгласить съ древнимъ поэтомъ:

Въ заглавіи книжки значилось: "Пансальвинъ, Князь Тьмы, Быль? не быль? Однакожъ и не сказка. Москва 1809. Въ Университетской типографіи."

— Вѣдь это, батюшка, драгоцѣнность! торжествующимъ голосомъ молвилъ Виссаріонъ Никитичъ и, развернувъ книжку, принялся читать.

"Миранда сама по себѣ не была царица тьмы, но жалости достойно, что Князь Тьмы пріобрѣлъ надъ нею столько власти.

"Миранда не была равнодушною въ мущинамъ. Она ощущала природу, и какая бы женщина ея не ощущала?…"

И Виссаріонъ Никитичъ засмѣялся, какъ смѣются ученые, спеціалисты и вообще люди, преданные какому-нибудь усидчивому и постоянному занятію, какъ-то вовнутрь себя, не громко и не сообщительно и не поднимая глазъ на собесѣдника.

— Однако мнѣ пора, почтеннѣйшій, сказалъ я. — Прощайте. Но не забудьте, въ среду, въ 4 часа.

— Прощайте, разсѣянно повторилъ онъ, не перемѣняя положенія, то-есть стоя посреди комнаты, съ разставленными ногами, держа одною рукой книгу и помахивая другою, точно будто дирижировалъ оркестромъ. И принялся за чтеніе съ новымъ жаромъ.