Типы прошлого - страница 63
"Вдругъ за мной послышался шумъ. Кто-то торопливо пробирался сквозь чащу, ломя непослушныя вѣтви; по песку раздались тяжелые шаги, и мимо меня къ роднику подбѣжалъ человѣкъ въ широкополой сѣрой шляпѣ; онъ сорвалъ ее съ головы и, припавъ въ водѣ, сталъ пить жадными устами. Я узнала Кирилина.
"Уйти отъ него поскорѣе, пока онъ меня не замѣтилъ, было моею первою мыслью. Я поднялась со скамейки. Но скрипучій песокъ выдалъ меня; Кирилинъ приподнялъ отъ воды голову, обернулся:- Барышня! вскрикнулъ онъ, поспѣшно вставая на ноги.
"Я терпѣть не могла это названіе барышни: оно въ моихъ понятіяхъ всегда отзывалось насмѣшкой и напоминало жеманныхъ дочерей нашихъ мелкопомѣстныхъ сосѣдей, наѣзжавшихъ по праздникамъ въ Рай-Воздвиженское.
"- У меня есть имя, сказала я.
"- Вы сердитесь на меня, Надежда Павловна? отвѣчалъ онъ на это печальнымъ и несвойственнымъ ему покорнымъ голосомъ.
"- Вы ошибаетесь; и я направилась къ дому.
"- Вы говорите, не сердитесь, а между тѣмъ бѣжите отъ меня, какъ отъ зачумленнаго, молвилъ Кирилинъ. — Умоляю васъ, погодите, останьтесь…
"- Что вамъ угодно? Мнѣ пора домой.
"- Вы успѣете, Надежда Павловна… А вамъ грѣшно осуждать человѣка, не выслушавъ его.
"- Кто вамъ сказалъ, что я васъ осуждаю? спросила я, въ первый разъ поднимая на него глаза.
Онъ стоялъ безъ шляпы, съ опущенными руками… Я остановилась.
"- Вы осудили меня съ первой минуты, какъ меня увидѣли, говорилъ онъ, — для меня это ясно. Я самъ можетъ-быть виноватъ въ этомъ, не спорю. Я для васъ теперь новый человѣкъ. Прошлые дни, дѣтская близость, все это давно исчезло, испарилось… Я для васъ даже незнакомый… Вотъ мы стоимъ теперь въ нѣсколькихъ шагахъ другъ отъ друга, а между тѣмъ насъ раздѣляетъ непроходимая пропасть… Но не думайте, прошу васъ, чтобъ я навязывался вамъ на дружбу: я слишкомъ гордъ для этого. Я одного хочу, — не быть для васъ человѣкомъ, видъ одинъ котораго вамъ невыносимъ… потому, примолвилъ онъ какъ бы черезъ силу, — потому что, я чувствую, это для меня тяжело…
"- Андрей Харламовичъ, сказала я, — я не забыла прошлыхъ дней, ни дружбы вашей съ моимъ покойнымъ братомъ, и я не почитала васъ человѣкомъ, совершенно чужимъ для меня. Вы сами своимъ непонятнымъ поведеніемъ…
"Онъ перебилъ меня.
"- Вы хотите сказать, что я неприличенъ сталъ и золъ… Вы правы! А золъ я сталъ потому, что на пути моемъ натыкаюсь лишь на колючія тернія, а я также вотъ этого хочу, — онъ указалъ на розу, которую я, проходя мимо клумбы, сорвала и приколола себѣ въ волосы, — я также желалъ бы имѣть право сказать: и я въ Аркадіи родился.
"- Если вы завидуете моей розѣ, сказала я смѣясь, — я позволяю вамъ нарвать ихъ въ моемъ цвѣтникѣ сколько вамъ угодно; можете поднести новый букетъ миссъ Мэкдефъ…
"- Будетъ съ нея! живо возразилъ Кирилинъ и вопросительно взглянулъ на меня. Но я уже раскаивалась въ моей шуткѣ: онъ могъ принять ее за упрекъ, — и ничего не прочелъ онъ на моемъ лицѣ.
"- Вамъ трудно понять меня, я знаю, началъ онъ опять. — Для васъ радужнымъ вѣнцомъ сложилось все, что даетъ цѣну и прелесть жизни! Весь этотъ безобразный порядокъ, тяготѣющій надъ нами, онъ созданъ лишь для того, чтобы вамъ было хорошо жить… и слава Богу, еслибы только вамъ!…
"- О чемъ говорите вы, я васъ не понимаю? спрашивала я съ удивленіемъ.
"- Какъ о чемъ? воскликнулъ онъ, и сѣрые глаза его сдѣлались вдругъ черными. — Я говорю обо всемъ этомъ изгнившемъ зданіи давно отжитаго феодальнаго строя, который поддерживается разными искусственными подпорками, о безсмысленныхъ предразсудкахъ, о нелѣпыхъ авторитетахъ, въ силу которыхъ исковерканы всѣ естественныя условія жизни, и человѣку жить нельзя, если онъ случаемъ рожденія не попалъ въ извѣстную, привилегированную клѣточку, внѣ которой нѣтъ спасенія. Вотъ о чемъ я говорю, барышня!
"Страненъ и новъ былъ для меня этотъ языкъ. На мое свѣжее чувство въ немъ было много натянутаго и преувеличеннаго, но я чувствовала за нимъ присутствіе дѣйствительнаго страданія, а откуда шло оно, я не спрашивала себя… Мнѣ было восемнадцать лѣтъ, Владиміръ!
"- Вы добры, Надежда Павловна, продолжалъ Кирилинъ, — это по крайней мѣрѣ говорятъ о васъ здѣсь всѣ. Неужели же въ вашемъ сознаніи ни разу не пробуждалось протеста противъ такого порядка вещей, при которомъ богатый живетъ на счетъ бѣднаго, сильный на счетъ слабаго, способный въ ущербъ слабоумному? Неужели васъ никогда не поражала эта организованная, узаконенная эксплуатація человѣка человѣкомъ? Или вы, можетъ-быть, находите, что все это прекрасно и такъ и быть должно?