Тируккурал - страница 2
Глава 1. Восхваление Всевышнего
1. Как буква «а» есть первая среди всех букв, так все сущее в этом мире ведет свое начало от Адибхагавана — Изначально Сущего.
2. Что дает приобретение знаний, если постигший их не обнимает стопы Бога, — олицетворение чистого знания?
3. Припадающие к божественным стонам Господа, пребывающего в лотосе их сердца, обретут долголетие уже в этом мире.
4. Обнимающие стопы Всевышнего, который чужд приязни и неприязни, ни в каком мире, не познают страданий.
5. Ни добрые, ни дурные деяния, идущие от темного невежества, не присущи правдиво воздающим хвалу Всевышнему[1].
6. Следующие неоскверненной стезей Всевышнего, на которой отброшены желания, рождаемые пятью чувствами, отказавшиеся от лжи — обретут долгую жизнь[2].
7. Лишь припав к стопам Бесподобного, можно избежать ужасных страданий души.
8. Только прильнувшие к стопам Бога, являющего собой океан добродетели, смогут преодолеть океан рождений[3].
9.. Бесполезна глава, не склоняющаяся перед стопами Обладателя восьми совершенств, как бесполезен и орган чувств, потерявший способность восприятия[4].
10. Лишь те, кто припали к стопам Всевышнего, смогут преодолеть безбрежный океан перерождений.
Глава 2. Хвала — моление дождю
11. Мир жизнью обязан изначально дождю. Вот почему дождь следует называть нектаром жизни.
12. Дождь все взращивает для поддержании жизни и сам служит для утоления жажды.
13. Если бы иссяк дождь, то разразился бы такой голод, который стал бы терзать громадный мир, окруженный океаном.
14. Если скрытый в облаках источник богатств иссякнет, то и земледелец отвернется от сохи.
15. Дождь разрушает, но вслед за разрушением своим падением помогает пострадавшему земледельцу возродить разрушенное.
16. Если ни одна капля не слетит с небес, то и ни одна былинка не проклюнется из земли.
17. Оскудеют даже сокровища обширного океана, если тучи, впитывающие его влагу, снова не прольют ее над ним[5].
18. Если иссякнет дождь, то на земле исчезнут празднества и жертвоприношения богам.
19. Не будет дождя — и огромный мир не вспомнит о подаянии и добродетели.
20. Без дождя погибли бы живые создания; без влаги никто не смог бы следовать стезей добродетели.
Глава 3. О величии праведников
21. Духовность священных трактатов утверждает величие праведников, отрешившихся от мирских соблазнов.
22. Оцепить величие праведников, отринувших земные соблазны — все равно, что пытаться сосчитать ушедших в мир иной.
23. Все в этом мире застилается светом величия праведников, носящих драгоценные камни человеческой чистоты, постигших тайну жизни и освобождения от новых рождений.
24. Семенем вечного блаженства является тот, кто способен усмирить пять чувств с помощью коромысла воли.
25. Даже Бог Индра испытал на себе могущество того, кто покорил пять чувств[6].
26. Исполненные величия праведники способны совершить невероятные деяния, которые не под силу низменным.
27. Мир принадлежит праведникам, познавшим истинную цену пяти чувствам — вкусу, зрению, осязанию, слуху и обонянию.
28. Величие праведников, наделенных словом пророчества, доказывается в этом мире священными трактатами.
29. Гневу праведников, взошедших на вершину добродетели, все прочие не могут противостоять ни мгновение[7].
30. Истинный праведник — брахман украшен драгоценным рубином праведной жизни и добросердечия ко всем живым существам.
Глава 4. Следование праведному пути (дхарме)
31. Есть ли в жизни большее благо, чем следование дхарме, приносящей славу и богатство?
32. Разве есть что-либо выше дхармы? И есть ли большее зло, чем забыть о ней?
33. При малейшей возможности неутомимо следуй дхарме с полной силой души.
34. Да пребудешь ты чист в помыслах! Ибо сие и есть дхарма. Вес прочее — пустышка и никому не нужные звуки.
35. Лишь тот образ бытия исполнен дхармы, который не запятнан завистью, вожделением, злобностью и гневными словами.
36. Блюди дхарму в сей же миг, не откладывая это на потом, ибо и в час смерти такое деяние окажет тебе бессмертную услугу.
37. Толковать о результатах дхармы — зряшное занятие. Разница между уклоняющимся от добродетели и следующим ее сути такая же, как между тем, кто несет паланкин и сидящем в нем.