Тьма надвигается с Севера - страница 4

Воины, со сдержанным любопытством разглядывали атраванский берег, выражая осторожное облегчение, что долгая дорога закончена. Как-то незаметно, среди них объявился Фириат, немедленно занявшийся просвещением спутников о нравах и обычаях Атравана. Чтобы его было лучше видно и слышно, сын придворного сенешаля, выкрикивал свои откровения взобравшись на кормовую надстройку в виде крепостной башенки.

— У варваров совсем нет чувства меры! — вещал он и слова его относились в сторону ветром. — Некоторые из вас уже слышали, как горячи атраванские наложницы, но никто не знает на сколько эти варвары мстительны! Так, что будьте осторожны, я совсем не хочу терять слуг из-за какой-нибудь глупой ссоры. Это вам не Турл-Титл, здесь не прощают врагов, помня обиды годами, ожидая подходящего момента, всадить в спину кинжал! За несоблюдение моральных и духовных канонов запросто могут закидать камнями на улице. К иностранцам, вроде нас, отношение более терпимое, но в разумных пределах. Бохмиты не потерпят, если кто-нибудь начнёт оскорблять их Пророка или насмехаться над их внешним видом! Убить может и не убьют, но поколотят и точно засадят в темницу. Учтите, по возвращению домой я сдеру с вас ту сумму, которую придётся потратить на ваш выкуп из подземелья!

Ему ответили нестройные смешки гвардейцев, воспринявших слова ан-лорда как остроумную шутку. Фириат ан-лорд Турандил всегда имел репутацию транжиры и кутилы, а так же знатного любителя вина и попоек, потому многие всерьёз полагали, что первым из тюрьмы выкупать придётся именно его. Некоторые даже по-тихому делали ставки, споря, когда славный наследник Турандилов влипнет в какую-нибудь историю.

— Что касаемо женского пола, то сразу отвечаю на ваш первый вопрос — да, куртизанки тут есть! — продолжал делиться жизненно важной информацией Фириат. — Отличить блудницу от приличной женщины можно по отсутствию головного убора или вуали на лице. Вообще бедины своих жён от посторонних взглядов не прячут, но кроме них в Атраване живёт еще несколько племён различных по нравам и культуре, так что если увидите на улице нечто задрапированное с макушки до пят и с закрытым лицом — не вздумайте заглядывать ей под чадру — это женщины хаммадов. Это очень буйные и ревнивые варвары. При встрече в сторону их жен лучше вообще не смотреть. Феранор, ты слышал?

Феранор сделал вид, что шутку оценил, растягивая в улыбке тонкие губы. Чего он там под паранджой не видел? Говорил ему перед отплытием в Мглистой Гавани один тавантинский купец, что хаммадки почти все с усами и паранджа их мужьям жизненно необходима, чтобы всякий раз не пугаться при взгляде на них.

Над головой загрохотали складывающиеся друг в друга крылья-паруса, пока не остался только один, самый маленький — носовой, отчего корабль заметно сбавил ход и теперь еле полз мимо причалов и террас, с шумящей на них толпою людей, пока острый взгляд эльфа не различил в бурлящем круговороте людских голов длинные копья стражи. Спустя пару минут, с палубы уже можно было видеть, как воины, в ярко-синих одеждах с закрытыми масками лицами, оттесняют народ, освобождая место на длинном каменном причале, предназначенном для эльфийского посольства. Работали споро и к тому времени как с борта подползшего к пирсу флагманского парусника сбросили конец швартовой веревки — на площадке сто на сто метров не осталось ни одного постороннего. Прикинув сколько остаётся времени до того как судно окончательно пришвартуется, Феранор рыкнул на собравшихся у борта солдат, давая им времени чтоб собраться и привести себя в порядок ровно до спуска сходен. После чего сам тяжело вздохнул и нехотя потащился к лестнице, ведущей на нижнюю палубу.

Под гамаком, на котором Феранор подыхал от качки всё плавание, стоял деревянный ящик, в котором хранилось его оружие и доспехи. Хорошо смазанные и завёрнутые в сухую тряпицу, они были надёжно защищены от влаги, даже в самый лютый шторм. Другие эльфы использовали для этой цели специальное заклинание, защищающее металл от ржавчины, но такая простенькая магия была Феранору не по зубам. Все его способности в колдовстве ограничивались наговором останавливающим кровь в ране, да заклинанием отгоняющим мух, комаров и прочих мерзких насекомых. Просить же проследить за его оружием кого-то другого — не позволяла гордость.