Точка схождения - страница 2

Изредка свет фар выхватывал застывшие вдоль обочин остовы автомашин и автобусов, черно-рыжие, со съеденной радиацией и временем краской, мертвые. Некогда их, попавших под первый удар излучения, попросту спихнули с дороги армейские инженерные машины разграждения, да там и бросили. Остался ли кто внутри, было неизвестно. Наверняка, остался, удивленно таращась сейчас пустыми глазницами на несущийся мимо БТР. Тогда, сразу после Войны, некогда было хоронить погибших, тем более, на каком-то малозначимом шоссе районного значения.

А потом?

Потом хоронить этих самых погибших стало просто некому.

С другой стороны, ехать оставалось совсем немного, километров семнадцать, можно и потерпеть. Скоро закончится этот фантасмагоричный, будто из страшной сказки про Кощея Бессмертного, лес, на который обрушилось облако выброшенных из разрушенных энергоблоков АЭС изотопов, и начнется более чистое место. Равнина искусственного происхождения. Поскольку именно здесь и прошлась ударная волна уничтожившего и город, и станцию ядерного взрыва. Прокатилась, сметая сады и деревни, чудовищным грейдером нивелируя по собственной прихоти рельеф некогда цветущей и плодородной местности. Но вот эта дорога, прорезающая Мертвый Лес и ведущая к бывшей атомной станции, уцелела. Как уцелел и засекреченный научно-исследовательский центр номер «21/45» МО СССР, расположенный в десятке километров от станции и гораздо ниже ее по рельефу. Что его, собственно, тогда и спасло. Ударная волна прошла верхом, а мощная засветка от вспышки, зафиксированная вражеским разведывательным спутником, была истолкована как поражение обеих целей, и станции, и центра. А затем поступающие со спутника данные стало просто некому обрабатывать: ответный удар советских РВСН достиг цели.

Победа тех, кто первыми начал эту вакханалию безумства, оказалась поистине пирровой, продлившись лишь несколько десятков минут, потребовавшихся ракетам второй волны, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее их от заданных целей. Третья Мировая, начавшаяся двадцать седьмого апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, продлилась всего лишь восемьдесят семь минут. Затем наступил растянувшийся на доброе десятилетие Хаос, когда немногие уцелевшие отчаянно пытались выжить в ставшем в одночасье чужым, полным смертельных опасностей мире.

А причины Войны? О них так никто доподлинно и не узнал. Большинство уцелевших (не тех, кто, выбравшись из пышущих радиацией разрушенных городов, бродил, сбившись в небольшие группы в поисках пропитания и убежища по зараженным пустошам, а тех, кто в момент удара оказался защищен надежными укрытиями) склонялись к неведомо откуда появившейся гипотезе о неком проводимом военными сверхсекретном эксперименте, связанном как раз с системами контроля за стратегическими МБР. Потенциального противника об эксперименте, разумеется, не предупреждали по причине этой самой секретности. Какая именно страна проводила эксперимент, и что послужило непосредственной причиной запуска первых американских ракет, никто так и не узнал. Единственное, что не вызывало никаких сомнений — первыми удар нанесли США.

Но НИЦ «двадцать один — сорок пять» уцелел. Уцелел даже тогда, когда поднятая взрывом волна из расположенного в сотне километров Киевского водохранилища прокатилась по равнине, окончательно уничтожая то, что сумело противостоять первому удару. И сейчас до цели оставалось меньше семнадцати километров пусть плохой, но вполне проходимой для армейского бэтээра дороги.

Взглянув на наручные часы, единственный пассажир восьмиколесника расстегнул комбез и вытащив из внутреннего кармана потрепанного вида радиостанцию, судя по полустершейся надписи на корпусе, немецкую. Дождавшись ответа, сообщил, перекрикивая гул мотора и не тратя времени на никому не нужные приветствия:

— Это я. У вас все по-прежнему?

Выслушав собеседника, коротко кивнул, хоть этого жеста никто и не мог видеть:

— Отлично. Скоро буду. Готовьтесь, товарищи. Все остальное — на месте. Безусловно, материалы со мной, как и было договорено. Да, до встречи. Спасибо!