Точка [СИ] - страница 5

— Почему мне, а не начальнику станции?

— Я чту субординацию. Если вы посчитаете нужным, то сможете доложить и сами, — Валентин хитро улыбнулся.

— Выкладывай уже.

— Меня не просто так назначили в вашу группу. Видите ли, я синестет.

— Кто? — Алекс удивленно приподнял бровь.

— Синестет — это человек, который иначе реагирует на внешние раздражители. Проще всего это понять, если я описываю, что цвета и формы того что я вижу, я так же и слышу.

— Ты псих что ли? — еще больше удивился Алекс.

— Нет. Синестезия это не психическое отклонение, а нарушение работы мозга. Я прекрасно знаю свои особенности и адекватно их оцениваю.

— Ну и зачем тебя послали с нами?

— Было предположение, что разница восприятий объектов позволит точнее определить их природу.

— Но зачем это нужно было скрывать от меня изначально? Ну, сказал бы ты мне, что слышишь цвета или, что там ты делаешь.

— Потому что я изучал не только объекты, но и их воздействие.

— А… — наконец понял Алекс.

— Я изучал, будут ли по разному звучать люди, что не видели объекты и что их видели. Люди что видели их давно и что видели их недавно. Если бы я рассказал об этом, то нарушил бы чистоту эксперимента.

— Хм, — Алекс задумчиво почесал подбородок, — в общем, я тебя понимаю, это многое ставит на свои места. Но зачем ты мне все это говоришь сейчас?

— С самого начала моего прибытия я слышал шум, исходящий от объектов. Обычно я очень легко могу описать, как звучит то, что я вижу, но не в этом случае. Чем больше я его слышал, тем больше мне казалось, что это… Речь.

Алекс закашлялся от удивления, а потом переспросил:

— Речь?

— Да, мне кажется, что это речь, я могу разобрать интонации, но не слова и их смысл. Система вентиляции, что обеспечивает нас кислородом, работает слишком шумно.

— Погоди. И ты хочешь, чтобы мы остановили работу системы, ради того, чтобы ты смог разобрать звуки, что ты слышишь из-за нарушения в работе твоего мозга?

— Я понимаю, что это поставит под угрозу нашу жизнь. Поэтому предлагаю сделать это, когда уже будет очевидно, что шансов на спасение нет.

Михаил стоял зажатый между двумя, как ему казалось, сферами. Почти вся комната в его представлении была заполнена объектами, оставался лишь небольшой проход, через который начальнику станции удалось протиснуться к рубке связи.

— Мы видим, что почти все камеры станции передают помехи. Можем ли мы предположить…

— Можете! Мы здесь умираем! Мы не можем передвигаться по станции, свободного пространства почти не осталось. Нам не удается сменить кассеты воздушной системы!

— Мы понимаем в какой…

— Да ни хрена вы не понимаете. Это может понять только тот, кто здесь находится.

— Однако мы…

— Я ставлю вам ультиматум, или вы дадите нам разрешение отсюда свалить или я взорву эту станцию к черту!

— Вам нечем ее взрывать Михаил…

— Да пошли вы! Еще увидите, что может сделать загнанный в угол ученый, — Михаил попытался резко и гневно развернуться и уйти, но смог лишь неуклюже протиснуться обратно между серыми сферами, надеясь, что его остановят.

Но оператор с Земли лишь молча смотрел, как начальник станции скрывается в шуме помех.

Оставшиеся на станции живые люди замерли, ожидая изменений. Ставший таким привычным шум системы воздухообмена прекратился, заставив их вздрогнуть. Воцарилась непривычная тишина.

— Ну, — хрипло сказал Михаил, — давай, синестет, слушай, что там они шепчут тебе, — и закашлялся.

Француз в плотную прижался к сфере и напрягся изо всех сил, стараясь услышать, возможно, последнюю надежду на их спасение.

Неожиданно его глаза расширились, и мужчина обессилено обмяк.

— Ну, что там? — испуганно спросила Микки.

— Надежды нет, — прошептал Валентин.