Точка зрения следователя - страница 22

Порнографии, в понятном всем виде, не было. Перелистали еще раз. Не появилась. Стали чесать репу. Рапорт есть. Зарегистрирован. Обыск был? Был. Инженер в камере. Законных десять суток есть. Значит так: инженер пускай сидит пока. Необходимо сдать журнал на экспертизу, а заодно текст с английского перевести, вдруг там что написано о запретном.

Начать решили с перевода. Самого переводчика нашли быстро. Университет поделился, выделил с кафедры иностранных языков какого-то аспиранта. Образ типичный. Два метра роста, килограммов пятьдесят веса. Брюки по щиколотку, носки, сандалии и клетчатая рубашка. Если применить женский оценочный термин «ноги от ушей». Ну чистый Паганель. И очки круглые.

Притащили в райотдел. Сунули журнал. Зачитался. Э, нет, говорим, ты давай, для общества, вслух.

Следователь, ответственный за упекание инженера в тюрьму, всех от переводчика отогнал. Надо оформлять процессуально. Кликнул машинистку.

Девочка-лютик, только-только распустившийся. Третий день на работе. Стесняется собственной тени. Вся в красивом черном платье. Забрали ее из машбюро, посадили за машинку в кабинете следователя. Паганель сел на стул рядом. Взял журнал, поправил очки. Стал переводить вслух.

В кабинете повисла тишина. На пятой минуте Паганель заерзал ногами. Скрестил. Стал перекидывать ногу за ногу. Машинистка вся в черном платье постепенно меняла цвет лица с бледно-здорового на алое. Красное и черное. Получалось красиво – по Стендалю.

Понятные всем понятия переводились весьма завуалировано. По тексту примерно следующее: «Она расстегнула ему джинсы и сжала ладошкой его флагшток, который моментально затвердел и принял вертикальное положение». Вот так значит. Флагшток, бля. Как его к порнографии привязать? Ну ладно. Подмена понятий если заставляла задуматься следователя о правильной квалификации, то присутствующих это не особо волновало. Главное им было понятно.

Аудитория жаждала продолжения. Амплитуда перекидывания ног Паганеля зашкаливала.. Голос охрип. Перевод из автоматического становился художественным и приобрел выражение. Машинистка тяжело дышала. Присутствующие старались не дышать. На вновь подтягивающихся шикали. Тот еще спектакль.

Перевод занял четыре печатных листа. Поэтому было два акта, между которыми, понятное дело, антракт.

В отличии от театральных антрактов, количество зрителей (слушателей) во втором акте увеличилось. Работа в следотделе парализовалась полностью. После антракта – декорации те же. Переводчик в той же позе, ноги скрещены намертво. Сюжет снова зачаровал.

По окончании перевода атмосфера была впечатляющая. Любой маститый режиссер от зависти непременно должен был лопнуть. Естественно – овации на «бис» были мысленные…

Мужская часть покидала зал, пятясь спиной. Переводчик со стула долго не вставал и позу не менял. Машинистка прикидывала, работать ей дальше на такой захватывающей работе или на следующем листе отстучать заявление об уходе. Жизнь налаживалась.

Как и следовало ожидать, возник спрос на произведение. Копия на вес виски. Спрос родил предложение. Следующий день машбюро в полном составе штамповало копии. Не обделили никого. ППСники распространяли по своим каналам, Бэхи по своим. В общем, тираж разошелся на «ура».

Инженера не посадили, но с работы, по представлению, уволили. А нехер, сука, порнографию распространять.

Попав (в хорошем смысле) в милицию в конце восьмидесятых, пережив с этой службой развал Союза и построение квазигосударства сохранил, как говорится, весьма тёплые воспоминания об этой системе.

Вся моя жизнь связана с расследованием уголовных дел в милиции и прокуратуре. Теперь вот в адвокатуре. И поскольку работа накладывает отпечаток, то на все события в стране, за рубежом и на собственной кухне я смотрю через призму «Конторы» Это свойственно всем проработавшим в «системе» более трех- пяти лет. Не спорьте. А сейчас к вопросу о свободной продаже и владении огнестрельным оружием, в том числе, короткоствольным.

Свой табельный «Макар» я получил году в 1991. Этому предшествовала такая собачья натаска на его применение, что статья 15 Закона «О милиции» запомнилась на уровне молитвы завзятого посетителя казино.