Тогда ты молчал - страница 55

Лифт остановился на пятом этаже. Янош и Давид пропустили Лидию вперед. Давид отдал ей связку ключей, чтобы она смогла открыть дверь, и потом забрал их назад. Как он и предполагал, в квартире — роскошных трехкомнатных апартаментах со старинным паркетным полом и широкими белыми лакированными дверями — почти не было мебели. На паркете лежал слой пыли. Давид нечаянно вступил в какую-то клейкую массу, которую ему еле удалось отодрать от подошвы. Воняло старым мусором. «Проклятье, — подумал он. — Она опустилась еще сильнее, чем можно было судить по ее виду».

— Так, вот мы и здесь, — сказала Лидия.

Голос ее был слабым, сухим и походил на шепот. Лидия явно с трудом держалась на ногах.

— Устраивайтесь поудобнее, — добавила она подчеркнуто иронично, но ее лицо больше выдавало испуг, чем агрессивность.

Янош пошел в одну из комнат, а Давид запер дверь квартиры изнутри и спрятал связку ключей в карман своих джинсов.

— Я могу пойти в ванную? — спросила Лидия. — Я хотела бы принять душ и вообще…

Давид, прислонясь спиной к стене коридора, смотрел по сторонам и умышленно ничего не отвечал. Лидия медленно, шатаясь, побрела от него. Он не спускал с нее глаз. Наконец она нажала на створку одной из дверей, пытаясь быстро скрыться за ней. Одним прыжком Давид очутился рядом с ней.

— Вы можете делать все, что угодно, — мочиться, срать, принимать душ, — сказал он. — Можете даже уколоться. Но при условии, что мы будем при этом присутствовать.

— Вы идиот… вы… задница!

— Лидия, мы можем сократить эту процедуру. Вы скажете нам, где наркотики, а мы разрешим вам предпринять кое-что от вашего… недомогания.

У Лидии медленно выступили на глазах слезы:

— У меня тут ничего нет.

— Мы вам поверим только тогда, когда закончим обыск. Конечно, это может затянуться. Квартира вон какая большая.

Лидия села, как побитая, на край ванны, дрожа всем телом и тихо плача. Давид проверил зеркальный шкаф, обнаружив там массу медикаментов, продаваемых только по рецепту, но среди них не было ничего наркотического. Затем он прощупал кафельные плитки, бежевые, с голубой каемкой, но не нашел ни одной, которая была бы плохо закреплена, чтобы можно было бы за ней что-то спрятать. Он надел одноразовые перчатки, заглянул под раковину умывальника, опустился на колени, осмотрел пространство за унитазом и ощупал сливную трубу. Все было покрыто грязью, а кое-где даже плесенью. Легкое, но въедливое зловоние, исходившее от грязи и чего-то еще более гадкого, мучило Давида. Больше всего ему хотелось ни к чему тут не прикасаться. Он выпрямился, и в этот момент его позвал Янош.

— Сейчас, — крикнул в ответ Давид.

Он взял Лидию за руку, причем крепче, чем это было необходимо. Она безвольно дала вывести себя обратно в коридор, а затем в комнату, обыском которой как раз занимался Янош. Это было помещение, выходившее окнами на восток, через них в комнату уже проникали первые лучи солнца. Янош сидел за уродливым коричневым столом, очевидно, служившим Лидии письменным, сделанным из прессованной плиты. На столе стоял ноутбук, выглядевший как новый. Янош включил компьютер. Давид отпустил Лидию и встал рядом с ним. Лидия просто опустилась на пол там, где стояла.

Давид уже не обращал на нее внимания.

— Что у тебя? — спросил он Яноша.

— Пока не знаю, — ответил тот, внимательно глядя на цветной экран. — Я попробую открыть один из файлов.

Он занялся мышкой и клавиатурой. Давид взглянул поверх головы Яноша на стенку над столом, украшенную фотографиями. Лидия на вечеринке в окружении краснолицых друзей; Лидия на лодке, бледная и серьезная; Лидия в шляпке рядом с сияющей невестой. И еще одна фотография справа вверху.

Давид подался вперед. Его бросило в пот, и он почувствовал, как его сердце начало биться в неровном отрывистом ритме. Кровь зашумела у него в ушах, когда он взял фотографию в руки, чтобы получше ее рассмотреть.

Теперь уже сомнений быть не могло. На фотографии были запечатлены три человека. Одна из них — Лидия, рядом с ней — Эрве, а рядом с Эрве — младшая сестра Давида Даная, она была моложе его на четыре года. Эрве обнимал Данаю рукой, а Даная прижималась к нему, как будто это было для нее самым естественным делом на свете. В голове Давида словно что-то взорвалось, будто столкнулись и слились два мира, которые не должны были никогда соприкасаться. Давид сделал глубокий вдох и выдох.