Тогда ты услышал - страница 2

Впрочем, ему будет намного лучше, если она погибнет. Тогда ему не придется брать ответственность на себя.

Наконец она пошла дальше. Лучше уж было идти куда глаза глядят, неважно, куда, чем мерзнуть, сидя на одном месте. «Как мышь в мышеловке», — подумала она и вздрогнула — настолько это было похоже на правду. На ее собственную правду, это было ее субъективное самоощущение. Она добралась до конца просеки, и ей пришлось пробираться через низкий кустарник, сквозь внезапно наступившую темень. «Когда-нибудь этой темени настанет конец, — утешала она сама себя, — и тогда станет понятно, что делать дальше».

Горько рассмеялась, в настороженной тишине этот звук показался ей странным и неестественным. Казалось, из-за нее природа затаила дыхание. Ощупью нашла пенек, покрытый влажным мхом, и села на него. Слабость навалилась на нее, такая привычная и неотвратимая, что ей стало вдруг абсолютно все равно. Так или иначе, но умереть придется: слишком уж долго она ждала. И произойти это может здесь. Почему бы и нет?

Перед ее внутренним взором возникла картина: она стоит перед полкой в огромном книжном магазине, ошарашенная столь большим выбором, и не может найти того, ради чего заставила себя добираться сюда поездом целый час. Наконец продавщица отвела ее в отдел карманных книг и указала ей на корешок книги. «Со мной такого больше не будет» — было написано прописными черными буквами на белом фоне. И подзаголовок: «Изнасилованные женщины освобождаются».

Это было полгода назад, но она до сих пор не освободилась. Не то чтобы книга не оказалась откровением для нее, напротив. С все возрастающим интересом она обнаруживала в ней одну за другой свои абсурдные стратегии преодоления кризиса, свои модели поведения. Да, для нее было облегчением узнать о том, что существует огромное количество женщин, которые позволяют своим спутникам жизни обращаться с собой, как… ну, как обращались господа со своими крепостными в прошлых столетиях. Долгие годы она отказывалась признаться даже самой себе в том, что это не только бывает, но и имеет название. В этом нет ничего особенного, ничего уникального, это совершенно нормальная ситуация для многих супружеских пар. Это уже давно никто не замалчивает. Это уже стало темой телепередач — ток-шоу с участием экспертов, — которые она благоразумно выключала, даже если его не было дома. Потому что не хотела принадлежать к той категории женщин, с которыми это случается постоянно. Эти женщины сидели напротив мягко улыбавшихся красивых и самоуверенных ведущих и, жалея себя, плакали, вспоминая о своем несчастье. Неудачницы, которые не могли управлять своей жизнью.

Такой она не хотела быть. И когда она ни с кем не говорила об этом, то могла представить себе, что этого никогда больше не произойдет. Если она будет правильно себя вести.

Спустя годы она все еще верила, что справится. До тех пор, пока не делала очередное неверное движение. Или очередное неосторожное замечание, или говорила слишком много и не вовремя, или вообще ничего, или забывала, что он терпеть не может, когда она, моя посуду, открывает кран на полную мощность — тратит воду зря, — или что он не любит, когда она оставляет письма в кухне, вместо того чтобы отнести их на письменный стол, где им и положено быть, Боже ж ты мой! Он думал, что она делает это нарочно. Нет, он притворялся, будто думает, что она делает это нарочно, — тогда у него появлялся повод сделать это. Но самое странное было то, что отчасти он был прав. Иногда ее охватывало идиотское самоубийственное желание совершенно сознательно подыграть ему. Хотя бы для того, чтобы заслужить его доброе отношение. Чтобы, по крайней мере, активно поучаствовать в процессе. Самым неприятным, кроме боли, было понимание, что ничто из того, что она делала или не делала, не имело абсолютно никакого значения.

Она купила книгу, потому что ее всегда можно отложить в сторону, если покажется, что уже слишком. Поначалу «слишком» наступало очень быстро, а последние главы она буквально проглотила. Все, что она вынесла из прочитанного: сама она положить этому конец не сможет.