Только мертвые молчат - страница 24

Однако мысль о ней часто неожиданно посещала его. В его памяти возникало ее лицо, он чувствовал ее взгляд, слышал ее голос, в воображении оживали мгновенья близости, прорывались слова Анетты, ласковые и язвительные, и он с суеверным страхом отгонял эти видения…

Воспоминания особенно стали одолевать его здесь, у моря, в двух шагах от отеля, где они так быстро сблизились. Как назло, он просто не мог оторвать взгляда от громады отеля, ни тюль на окнах, ни плотные занавески не могли скрыть постоянно привлекающий его взор силуэт огромной, поставленной на попа спичечной коробки, светящейся по ночам десятками окон. И Арнаудов не выдержал и направился по тропинке к отелю. Бармен сменился, но обстановка оставалась прежней, и Григору стоило большого усилия удержаться от того, чтобы не занять место у стойки и не обратиться по имени к сидевшей к нему спиной девушке в джинсах – так сильно она ему напомнила Анетту.

Он присел в углу, заказал выпивку и закурил сигарету. Venena A, venena В. Концентрация зла, предупреждение природы в адрес жизни. Что его потянуло в тот вечер на эти заклинания, выглядевшие с сегодняшних позиций пророческими? Судьба играет нами, простыми смертными, а мы, как любопытные детишки, пытаемся ухватить змею за хвост. За свои прожитые полвека он редко задумывался о смерти, ее показ на киноэкранах не больно его трогал – в конце концов ее изображали актеры, остававшиеся после исполнения фатальных сцен в цветущем здравии, да, это было искусство, которому он не больно верил. Прощание с родителями более ощутимо сказалось на нем, особенно похороны матери, но ведь они взяли свое от жизни, все было естественно, хотя и причиняло боль.

Чувство, которое он испытывал к Анетте, нельзя было назвать любовью, вообще подобные страсти были ему слабо знакомы, и нынешняя его жалость была адресована больше себе самому. Жизнь была щедра к нему, природа одарила его крепким здоровьем, о котором не приходилось специально заботиться… А может, гибель Анетты – это высшее предзнаменование того, что всякое может случиться, нежданно-негаданно, без видимой причины – ведь причины чаще всего кроются где-то под спудом – по воле случая? В таких ситуациях обычно говорят: так ей было на роду написано… А что вот написано судьбой на его, Григора, роду – вот в чем заключается вопрос вопросов, все остальное от лукавого. И он потянулся к стакану…

Мимо Станчева проехала машина и свернула на узкую дорогу. Рядом прошла влюбленная пара, они сорвали несколько листьев с куста и продолжили свой путь. Время приближалось к девяти, смеркалось, загорались дорожные фонари. Прокол, сказал себе Станчев. Терпения ему было не занимать, но чем дальше, тем больше эта авантюра под названием «Сближение» начинала казаться непродуманной. Неужели Досев и Михов были правы, когда пытались его разубедить? Откровенно говоря, их доводы поколебали его решимость, они выглядели логичными, с его же стороны чувствовалась скорее авантюра, идея фикс, за которую он ухватился больше из упрямства, нежели из убежденности. Но почему он не мог заглушить в себе внутреннего голоса, интуиции, которая подсказывала ему, что надо рискнуть, что встреча с Арнаудовым приоткроет какую-то потайную дверцу, возможно, к третьему, неподозреваемому лицу, выведет его на какое-то совпадение, которое никто не смог заметить, на какую-нибудь мелочь, на которую в обычных обстоятельствах никто бы не обратил внимания. В этом-то и заключалась его идея фикс.

Станчев потянулся на сидении – усталость в теле и в ноге превратилась в тупую боль, его клонило ко сну. Ну, Шерлок Холмс, пытался он ободрить себя, не хватало еще заснять тебя скрытой камерой, потом бы не было отбоя от насмешек… И в который раз мысль его вернулась к Григору Арнаудову. Ну хорошо, произойдет у них эта случайная встреча, сядут они выпить по чашке кофе или по бокалу вина. А что потом? Григор был птицей высокого полета, и его совсем не просто было заинтересовать и увлечь общением, да и чем конкретно? Как можно было продолжить их встречи в Софии, на какой основе? На семейной? Исключено. На профессиональной? Аналогичная ситуация. Оставалось лишь прошлое: то, что они были соучениками, односельчанами, и, может быть, что-то еще, самое важное, что Станчев никак не мог нащупать.