Только мертвые молчат - страница 31

– И я, Гриша. Я совсем запамятовал наши прозвища – и свое, и твое, а еще были Страшила, Мендо, Эфто – да-а, разлетелись, как подросшие птенцы, а страна у нас – вся с ладонь…

Арнаудов не отреагировал на сравнение. Не читает поэзию, сообразил Станчев, интересно, а что он читает. Григор интересовался тремя видами печатного слова: газетами, экономическими бюллетенями, технической документацией, на остальное времени не хватало. А Никола? Станчев насчитал также три вида: военные бюллетени, юридическая литература и немного поэзии.

– Поэзия… Ты, если не грешу, увлекался ею еще в гимназии – или все же ошибаюсь?

Он ошибался – Станчев тоже не бог весть как часто окунался в поэзию, но сейчас это не имело значения. А Григор решил похвастаться:

– Я вот все больше музыку слушаю. Регулярно поглощаю ее в компании жены и дочери, облегчает душу.

– У тебя занятная дочка, Гриша. Глядит из-под бровей и оценивает, кто чего стоит.

– Спасибо за комплимент, твоя тоже симпатяга – скромница, похожа на тебя.

Скорее на свою мать, вздохнул про себя Станчев, а спросил совсем о другом: часто ли тот выбирается в село. Григор ответил, что с тех пор, как умерли его родители, а тому уже десять лет, нога его не ступала на родную землю.

– Что так?

– Что мне там делать, Коля? Родственников-то, конечно, много, но дом я продал, и честно тебе скажу, не тянет меня туда, к тому же нет ни малейшего желания выполнять чьи бы там ни было заказы. Наши люди в этих вещах не знают меры, каждый считает, что ты ему должен.

Станчеву были известны некоторые маршруты Григора, и он прикинул, что тот был не совсем искренен. Но это была довольно деликатная сфера.

– А я часто наведываюсь к родным, люблю побродить по нашим местам, расположиться под открытым небом, в тишине. Это может показаться тебе порядком старомодным…

Григор не видел в этом ничего старомодного, даже напротив, но вот Тина, его жена, – городской человек, да и Розалина тоже, в селе они чувствуют себя неловко, так что ездить он может только сам, а где время взять… Вот если бы сговориться вдвоем, это было бы дело, с удовольствием вырвался бы на денек-другой – босиком по полю, если только выдержат их изнеженные пятки. Станчев отметил это выражение, довольно непривычно звучавшее в устах городского жителя такого ранга. Он остался доволен встречей, первые впечатления постепенно оформлялись, и все было до неожиданности в норме. Вчера после душа он поделился с Петранкой своими наблюдениями, сделанными за столом. Со своей стороны она сказала, что, по ее мнению, Арнаудов – порядочный человек, не прикидывается, не играет роли. Вот второй, этот Вангелов, стреляный воробей, внимательно разглядывал их. Так же, как и молодая Арнаудова. Высоко летает, остра на язык, да и котелок у нее варит…

Станчев не знал, что Петранка вспоминает о разговоре с Роси, состоявшемся под шумок за столом и в зале… Вы ведь протестанты, не так ли? – сходу ошарашила ее Роси. – Признайтесь, в этом нет ничего дурного… Какие протестанты? – не сообразила Петранка. Мы не религиозны, мой отец – коммунист… Роси снисходительно усмехнулась, блеснув хищными мелкими зубками… Я не в том смысле, в другом, психологическом. Мы, например, католики – идея плюс польза, польза плюс идея. Что, не верите?.. Петранка уловила намек, но была опережена… Есть люди – неисправимые идеалисты, они верят вопреки всему… Вопреки чему?.. Ну, вопреки изменениям условий, наступлению интересов, которое означает отступление идей и их скорый крах… Крах?! – озадаченно воскликнула Петранка… Хорошо, пусть не крах, если вас пугает само слово, пусть будет лишь отступление. Вы не согласны со мной?.. Это не отступление, а скорее усложнение, как и водится на практике, – после небольшого раздумья ответила Петранка. Роси не была согласна, за исключением последней мысли – идея сильная, но именно на уровне идеи, как мираж. Начнешь ее воплощать в жизнь, она и растворится в интересе и, к сожалению, быстро потонет в нем. Но стойте, стойте, это совсем не печально, напротив, в этом чувствуется жизнь, ведь жизнь не идея, она ее порождает и погребает, когда бурно, когда незаметно, жизнь непобедима, моя милая, мы, женщины, ощущаем это, чувствуем, я надеюсь, это-то вы не будете отрицать… Это философские вопросы, возразила Петранка и уловила тонкую насмешку в глазах своей собеседницы… Хорошо, сказала Роси, предположим, что они относятся к сфере философии. И что из того, что? В конце концов на каждый из них имеется свой ответ, на одни – утешительный, на другие – нет, но для жизни все это безразлично, да, да, вижу, вы со мной не согласны…