Только между нами - страница 5

— Сенатор Максвелл! — позвали несколько репортеров, выбрасывая свои руки в воздух, в то время как большинство подняли свои диктофоны, привлекая его внимание.

— Начнем с вас, мистер Таннер, — сказал Максвелл.

Он отметил, низкого, лысеющего мужчину со значком «Таго Ньюс» на рубашке.

— Сенатор Максвелл, вам очень повезло в ваших предыдущих выборах. Что побудило вас принять это решение, когда вы еле-еле выиграли два последних тура?

— Еле-еле выиграть – это тоже выигрыш, Джордж, — ответил сенатор с ухмылкой. — Но, если серьезно — я решил участвовать в этой гонке не для себя, а для людей Северной Каролины. У меня нет никакой эгоистической мотивации. Я знаю, что нужно сделать, чтобы помочь людям здесь достигнуть успеха, и что им необходимо для повседневной жизни. Это борьба, в которую следует вступить, и я намерен сделать все от меня зависящее.

— Сенатор, можете ли вы дать нам представление о том, как вы планируете победить действующего представителя в Конгрессе? — вмешалась высокая журналистка похожая на библиотекаршу.

— Мы еще не обсуждали стратегию, Шейла, но я думаю, что Северная Каролина может стать лучше, чем то, что он предлагает, и я именно тот, кто вам нужен, чтобы осуществить это, — сказал он уверенно.

Возвышающийся мужчина в выцветшей рубашке на пуговицах с закатанными рукавами без пиджака спросил:

— Сенатор Максвелл, ваши последние оппоненты уже использовали факт, что ваша молодость влияет на ваш опыт. Что вы можешь сказать по этому поводу?

Сенатор мягко засмеялся в микрофон, обводя взглядом толпу репортеров.

— Мне двадцать семь, дамы и господа. В Конституции Соединенных Штатов сказано, что члену Палаты представителей должно быть не меньше двадцати пяти лет. Если основатели нашей великой страны считали, что в двадцать пять лет можно получить эту работу, так почему мои оппоненты считают иначе?

— Не думаете, что это будет помехой для вашей кампании? — закричал кто-то над толпой.

Сенатор покачал головой. Он явно был подготовлен для этого вопроса.

— Вовсе нет. Я знаю Северную Каролину. Я видел, как мой собственный отец работает для людей, и моя мать работала для людей, и теперь хочу я. Как насчет еще одного вопроса, — сказал он, обращаясь уже ко всем.

Лиз вскинула руку в воздух, поспешно отталкивая другого репортера. Она хотела задать вопрос. Она хотела показать себя Хайдену и доказать самой себе.

— Вы, — Брейди указал в аудиторию. — Незнакомое лицо со знакомым логотипом. Я был бы счастлив, ответить на вопрос моей альма-матер. Приятно здесь видеть кого-то из «родного дома».

О, мой Бог. Лиз уставилась на сенатора Максвелла, он указывал прямо на нее.

— Э-э, — она растерялась.

Почему у нее выпали из головы все вопросы, которые она планировала задать ему? Она практиковалась в течение нескольких часов, и теперь стояла здесь, имея такую возможность, растеряв все вопросы.

Она встретилась глазами с Брейди и почувствовала его горячий пристальный взгляд, пробежавшийся по ее телу. Она неловко прочистила горло. Ей нужно сделать это. Она была репортером, прежде всего, и это была ее работа. Он был привлекательным, но это только работа.

Лиз расправила плечи и выпрямилась, и спокойно встретила пристальный взгляд Брейди. Она не отступит от поставленной цели.

— Сенатор Максвелл, за время вашего пребывания в Роли вы последовательно проголосовали за сокращение фондов образования во имя сбалансированности бюджета. Но вы также проголосовали за то, чтобы разрешить некоторым из ваших крупнейших финансовых вкладчиков, избежать уплаты корпоративных налогов с различных бизнес-предприятий. Можете ли вы прокомментировать, как это может помочь улучшить жизнь всех северных каролинцев, за которых вы так ратовали, вступая в предвыборную гонку?

Все в комнате замерли, затаив дыхание в ожидании ответа. Вопросы от студенческой газеты, как правило, были всегда легкие и пушистые. Политики выбирали и приглашали их на свои выступления, потому что их ответы на эти вопросы выглядели красиво на бумаге. Репортеры колледжа не должны были задавать злободневные вопросы, которые били ниже пояса.