Только ты - страница 4

— Хорошо. Помни, я сижу рядом, если тебе что-нибудь понадобится. — Эшли послала своей начальнице улыбку. — Может быть, когда-нибудь ты расскажешь мне историю про вас с мэром. Правдивую историю. Я слышала обрывки и куски, но после того как узнала тебя, задумалась, насколько правдиво то, что я слышала.

— Ты, я и бутылка дорогого алкоголя — и я расскажу тебе историю. Но прежде чем ты впадешь в восторг, запомни: за моим отъездом стояло гораздо большее, чем разрыв помолвки с Финном.

Эшли кивнула и закрыла за собой дверь.

— Не то чтобы мой рассказ прояснил это. — Хейл взглянула на свое отражение и надела черные балетки. — Миллер, ты идешь или остаешься? — Пес поднял массивную голову и снова опустил ее на кровать. — Приятных снов, приятель.

Хейл проследила, чтобы дверь плотно закрылась, и направилась к лестнице, чтобы проверить, как там папа.

 Финн Уэббер поднялся по ступеням, ведущим к парадному входу в особняк Кэмеронов. Он не мог назвать сегодняшнее собрание обычным дружеским визитом. Его вызвали на встречу с несколькими высокопоставленными горожанами, чтобы составить план поминальной службы по его другу и наставнику.

Мария распахнула широкую сверкающую белую дверь, прежде чем он позвонил в звонок.

— Мистер Уэббер, все собрались в передней гостиной.

Финн шагнул в открытую дверь и спросил:

— Как Джо сегодня?

С тех пор как он узнал о диагнозе своего наставника, он старался навещать его каждую неделю.

Экономка была одета в белую блузку и черную юбку, свою рабочую униформу.

— У него была тяжелая ночь. Доктор Нокс приехал рано и увеличил дозу обезболивающих.

Она нахмурилась, и ее глаза наполнились печалью. Она много лет жила в семье Кэмеронов и беспокоилась за своего босса.

— Если он в состоянии, я могу зайти поздороваться после собрания.

Джо вместе с Мозесом Бентоном стали для него советниками и заменили отца. Он уважал их деловую хватку и спокойный характер.

Пока он стоял в холле, в его памяти пронеслись воспоминания о дне, когда Джо пригласил его «обсудить кое-что». Хейл уехала за восемь дней до этого. Финн вошел в кабинет Джо с потными ладонями, он слышал истории о том, что могущественные отцы делают с бывшими парнями дочерей. Фермер удивил его своей честностью и сочувствием. Он сидел за своим огромным столом красного дерева, в джинсах и пыльных сапогах.

— Я знаю, сынок, что ты думаешь, какие теперь у нас будут отношения. Хочу, чтобы ты знал, я не держу на тебя зла за то, что моя Хейл уехала. Не пойми меня неправильно, я скучаю по ней каждый час каждого дня, но девочка ясно дала понять, что не желает, чтобы я причинял тебе неприятности.

— Она так сказала? — Голос Финна дрогнул.

— Я хотел выжить тебя из города. И выжил бы, если бы это заставило ее остаться. Хейл сказала, что, если я хотя бы помыслю о том, чтобы отомстить тебе... она больше никогда не вернется. Она очень хорошо отзывается о тебе. Сказала, что однажды ты станешь мэром, может быть, даже губернатором. Боже, я вижу, как она сидит в этом самом кресле и плачет, заставляя меня пообещать поддерживать тебя. Моя дочь сказала, что ты хороший человек и что этому городу нужен кто-то вроде тебя. Она просила меня помочь тебе и попросить моих друзей сделать то же самое. Так что, Финн, у тебя не будет проблем со мной. Я хочу, чтобы ты это знал.

Пожилой мужчина посмотрел ему прямо в глаза.

— Спасибо, сэр.

— Тогда, надеюсь, и у тебя со мной не будет проблем. — Джо откинулся на спинку кресла.

— Нет, никаких проблем.

— Хорошо. Тогда мы закончили. — Джо встал.

— Она не вернется, да?

Финну не нравилось спрашивать, но он должен был, надежда — это все, что ему оставалось.

— Нет, сынок, не вернется. Я знаю, что ты ее любишь, но она была несчастна.

— Если бы вы сказали мне, где она, или дали бы номер ее телефона, я бы заставил ее понять. Я могу сделать ее счастливой, — попросил он.

— Нет, я не могу этого сделать. — Джо сел обратно в свое скрипучее кресло. — Это связано с ее матерью и тем, как Хейл росла. Жизнь с мамой Хейл была сложной. Она была моей женой, и я не буду говорить плохо о мертвой, но она была нездорова. Она была плохой матерью, и у Хейл остались свои шрамы. Может, дело было в ее зависимости, но Лидия могла быть большой стервой. Она считала, что ей все должны, и большинство в этом городе спускали ей это с рук. Она была злобной, эгоистичной и жестокой к нашей дочери.