Только всем миром - страница 23

— Да. Он был невысокий.

— То есть ваша мысль такова, что у железнодорожного переезда за рулем был Щербанев?

— Ну, наверняка этого я сказать не могу. Я ведь не видел лица водителя. Но им вполне мог быть и Щербанев. Да, кстати, — усмехнулся вдруг Зарубин, — если бы я хотел подыграть вам, то за рулем у меня оказался бы именно что фитиль… Мы ведь считаем, что он убийца.

— Да, пожалуй, вы правы, — сказал Еланцев и сразу перешел к другому: — Сколько времени, учитывая ваш маршрут, вы могли затратить на то, чтобы доехать от порта до вокзала?

— Минут двадцать. Навряд ли больше. Тем более по ночному времени, когда город пустой.

Чекалин прикинул мысленно: верно, минут двадцать; около того,

— Парня этого высокого хорошо запомнили? — спросил он.

— Не так чтобы очень. Ни к чему было. Но узнать смогу.

Еланцев приступил к оформлению протокола. Да, подумал Чекалин, что-что, а уж этот протокол надо записать с предельной тщательностью. Сам Зарубин, видимо, и понятия не имеет, сколь высока цена его показаний. Пока что он ведь единственный из свидетелей, кто хоть немного помог, так сказать, сориентировать убийство Щербанева во времени и пространстве. Если его показания верны (сомневаться же в этом, право, не было оснований), то можно предположить, что преступление совершено в промежутке от ноля часов ровно до двадцати минут первого ночи (даже до четверти первого ночи, ибо Зарубин приехал уже после аварии) на участке от морского порта до железнодорожного вокзала (где-нибудь пять-шесть километров, сказал себе Чекалин, надо будет уточнить на месте). Логичным (или лучше, как говаривают ныне ученые — корректным) будет также предположить, что убийца сел в такси «47–47» на автобусной остановке у порта.

В дверь заглянул Аркаша Сычев, оперативник, в глазах немой вопрос: можно? Чекалин: да, заходи. Аркаша веером раскинул перед ним три рисунка. Три варианта композиционного портрета лица, которого условно нарекли Блондином. На каждом из рисунков парень был чуть другой, но не до такой степени, чтобы не понять, что на всех трех рисунках изображен один и тот же человек.

Чекалин протянул рисунки Зарубину:

— Похож?

— Почему похож? — удивился Зарубин. — Разве это не он?

— Рисунок, — объяснил Чекалин. — Художник сделал со слов свидетелей.

— Потрясающе!

— А где больше похож?

— Может быть, здесь. Нет, везде похож.

— Но ведь рисунки разные.

— Я не понимаю, в чем тут дело. Рисунки и правда отличаются, теперь я вижу, но по любому из них я скажу — он…

Преувеличивать значение этой поездки в порт не стоило. На чудеса Чекалин особо не рассчитывал. Весьма сомнительно, чтобы именно площадка перед воротами порта была местом совершения преступления. Если трезво смотреть на вещи, в лучшем случае возможный убийца здесь сел в такси «47–47», не более того. Стало быть, главное (а может быть, и единственное), что предстоит сделать в порту, — выявить людей, которые могли видеть Блондина в районе порта в тот момент, когда он садился в такси, или незадолго перед тем. Попутно Чекалйн собирался набросать план-схему расположения зданий на припортовой площади, чтобы потом, когда появятся свидетели, каждый из них обозначил на плане место, где находился. Про себя Чекалин подумал, что вернее было бы сказать: если появятся свидетели…

Вернулся Исаев с Липовой аллеи. Пистолет ему там не понадобился. Малый, стращавший водителя Пономарева, оказался довольно безобидным субъектом. Сам он на Липовой аллее не жил, здесь обреталась его симпатия, некая хорошо известная местному участковому Леночка, девица смазливая, но нрава не слишком спокойного. У Исаева сложилось твердое убеждение, что к убийству Щербанева малый этот — Саня Буряк — отношения не имеет. И вообще на его достаточно нечистой совести, скорей всего, никакого такого злодейства не числится. Чего ж тогда лаялся да грозился? А это у него, оказывается, такой безотказный прием: если таксист артачится, не хочет его куда везти (по причине ли того, что он, Саня Буряк, лыка не вяжет, или из- за невыгодности рейса), тут Саня, стало быть и начинает нагонять страху, выставляя себя крупным специалистом по «пришиванию» неугодных ему шоферов… В данном же случае он, по пьяному делу, несколько опередил события: настолько-то уж не сомневался, что таксист не захочет его везти, — поди, и не заметил, что тот и словом не возразил, все равно вывалил свои заготовленные впрок угрозы.