Том 1. Сражение в небесах - страница 8

и думанье, из-за которых он постоянно спотыкался. Если бы только они оставили его в покое!

Отец Дреосан таки не появился к тому времени, когда Саймону удалось сложить доспехи так, чтобы они представляли собой не слишком надежную груду, и поспешно засунуть ее под край свисавшей со стола скатерти. При этом он едва не перевернул стоявшую на нем золотую раку, но наконец – избежав новых неудач – поврежденные доспехи исчезли из вида, теперь только более светлое пятно на стене могло подсказать, что они вообще существовали. Саймон поднял метлу и попытался выровнять цвет покрытой сажей стены, а потом поспешно зашагал дальше по направлению к ведущей наверх лестнице.

Снова оказавшись в саду, из которого его так жестоко изгнала Рейчел Дракониха, Саймон на мгновение остановился, чтобы вдохнуть острый аромат зелени и избавиться от неприятного запаха мыла в носу. И тут его внимание привлекла необычная форма верхних ветвей Фестивального дуба, древнего дерева в дальнем конце сада, таких искривленных и шишковатых, что возникало впечатление, будто дерево в течение веков росло под огромной корзиной. Саймон прищурился, прикрыв глаза ладонью, защищая их от косых солнечных лучей. Птичье гнездо! В такое время!

Он едва не поддался искушению, даже бросил метлу и сделал несколько шагов в сторону сада, но в последний момент вспомнил о своей миссии у Моргенеса. Если бы он получил другое поручение, то сейчас уже взбирался бы на дерево, но возможность увидеть доктора была подарком, пусть ему и предстояла не самая интересная работа. Он обещал себе, что обязательно исследует гнездо позднее, и направился во Внутренний двор.

В ворота вошли два мужчины и сейчас направлялись в его сторону; один, невысокий и коренастый, шел довольно медленно, другой был еще более плотным и неторопливым. Саймон узнал свечника Джейкоба и его помощника Джеремию, который тащил на плече большой тяжелый мешок и едва переставлял ноги, медленнее, чем обычно – если такое вообще было возможно. Саймон издали поздоровался с ними. Джейкоб улыбнулся и помахал в ответ рукой.

– Рейчел хочет новые свечи для обеденной залы, – прокричал свечник, – и она их получит!

Джеремия сделал кислое лицо.

Короткая пробежка вниз по зеленому лугу привела Саймона к массивной сторожке у ворот. Солнечный луч все еще освещал крепостную стену у него за спиной, а тени вымпелов над Западным бастионом метались на траве, точно темные рыбины. Стражники в красно-белой форме – едва ли старше самого Саймона – улыбнулись и кивнули, когда главный шпион, с зажатой в руках смертельно опасной метлой и низко опущенной головой, с топотом промчался мимо – на случай, если тирану Рейчел захочется выглянуть в этот момент из высоких окон цитадели. Когда Саймон миновал башню и скрылся за высокой стеной, он перешел с бега на шаг. Тонкая тень Башни Зеленого Ангела пересекала ров; искаженный силуэт ангела, триумфально поднимавшийся на шпиле, лежал у дальнего края рва, освещенного солнцем.

Саймон решил, что, раз уж он здесь, будет правильно поймать несколько лягушек. Это не займет много времени, а доктору они могут пригодиться. Он не станет откладывать поручение, которое ему дала Дракониха, просто немного его углубит. Однако ему следовало поспешить – приближался вечер, и Саймон уже слышал, как сверчки готовятся к представлению, одному из последних в этом году, а лягушки-быки контрапунктом заводят свои негромкие, пронзительные песни.

Войдя в заросшую лилиями воду, Саймон на мгновение остановился, чтобы послушать и понаблюдать за темнеющей восточной частью неба, приобретавшей темно-фиолетовый цвет. После покоев доктора Моргенеса ров был вторым его самым любимым местом из всего, что создал Бог… ну из того, что Саймон видел.

Незаметно для себя вздохнув, он стащил с головы бесформенную матерчатую шапку и пошлепал по воде туда, где водоросли и заросли гиацинтов были самыми густыми.

Солнце уже полностью скрылось, и ветер шумел в зарослях рогоза, окружавших ров, когда Саймон, с одежды которого стекала вода, а в каждом кармане сидело по лягушке, остановился перед дверью покоев Моргенеса. Он постучал по массивной панели, стараясь не прикасаться к незнакомому символу, начертанному мелом на дереве. Он на горьком опыте научился ничего не трогать руками без разрешения доктора. Прошло несколько мгновений, прежде чем он услышал голос Моргенеса.