Том 10. Преображение России - страница 26

В окнах дома номер шесть они увидели свет ламп, и стучать в дверь комнаты Нюры не пришлось: Нюра стояла уже одетая и спрашивала их так же, как они спрашивали в гостинице:

— Что это, «Гебен» подошел?.. Это наши дали сейчас залп с крепости?

— Именно, он, подлец, «Гебен»! — мгновенно придумал Алексей Фомич. — А с него гидроплан слетел и к нам, но его тут же подбили, и он горит, — показал на небо через окно.

Нюра поглядела на зарево и заметила довольно спокойно:

— Только зарево что-то очень большое…

Чтобы не проговорился все-таки Алексей Фомич, Надя ответила ей:

— Это так только кажется от темноты… — И тут же добавила: — А ты уж собралась, — вот молодец! Сейчас мы тебя и повезем в больницу.

И стала нервно гладить ее по голове и целовать в щеки.

— Рано, мне кажется, сейчас ехать, Надя: спят там теперь все в больнице, — возразила было Нюра, но Надя была решительна.

— Теперь? Спят? Весь Севастополь проснулся, — почему же в больнице будут спать!.. Алексей Фомич! Выйди, пожалуйста, посмотри, может, мимо какой извозчик едет, а мы пока соберемся!

Сыромолотов понял, что он здесь сейчас лишний, а извозчика действительно надо было найти во что бы то ни стало.

— Найду, найду, — облегченно сказал он и вышел.

Свет в переулке был только от зарева в небе со стороны бухты, и был он мутноватый, зыблющийся, нестойкий.

Алексей Фомич, продвигаясь из переулка на улицу, старался думать только об извозчике и слушать, не громыхнут ли где в стороне по булыжнику звонкие колеса извозчичьего четырехместного фаэтона; но думать только об этом оказалось нельзя, и вслушиваться приходилось в другое.

Сыромолотов пытался убедить самого себя в том, что если даже что-то страшное происходит сейчас в бухте, то не с «Марией» же, — почему именно с «Марией»?.. Просто вздумалось кому-то ляпнуть: «Мария», другие сейчас же и пошли попугайничать: «Мария!», «Мария!» — Мало ли еще судов в Большой бухте?..

И, чтобы подкрепить себя, он обратился к кому-то в картузе и пиджаке на вате:

— Ведь это не «Мария» горит, а?

— Как же это так не «Мария», когда она самая и есть! — удивился картуз.

— Да ведь ты же не видел этого, а только зря болтаешь! — рассердился Алексей Фомич.

— Собственными своими ухами я это слыхал, а совсем не болтаю! — рассерчал картуз.

— Э-э, «ухами», «ухами»! — свирепо повторил Алексей Фомич и пошел дальше.

Новый взрыв, как будто даже еще более ужасный, чем прежние, остановил его. Он невольно поглядел на небо, чтобы посмотреть еще больший взлет пламени, но, к удивлению своему, этого не увидел: зарево как будто даже несколько потускнело… Подумал о Наде: что теперь говорит она в утешение Нюре? Он бы сам едва ли нашел, что сказать.

Еще минут десять ходил он, стоял на перекрестках, вслушиваясь, не прогремят ли где близко колеса. Спрашивать ему уж никого не хотелось больше: было страшно…

Но вот какие-то два подростка, похожие на гимназистов по своим шинелям, закричали третьему, только что вышедшему из ворот дома на улицу:

— Эх, соня!.. Про-спал!.. Уже потонула!

— Кто потонула? — звонко спросил этот третий.

А те, пробегая дальше, ему:

— «Мария», — вот кто!

Алексей Фомич был так поражен этим, что даже не остановил их, чтобы расспросить, — да они и быстро скрылись… Однако его нагоняли тоже быстро шедшие со стороны Графской пристани трое молодых людей. Из этих один говорил громко и горестно:

— Перевернулась, бедная, килем кверху и — на дно у-ух!..

Алексей Фомич этих хотел было остановить, но тут, на свое счастье, услышал именно то, чего ждал: колеса извозчика.

— Изво-щик! — крикнул он неожиданно даже для самого тебя громко, но в этот крик вложил все негодование свое против судьбы, избравшей непременно «Марию», чтобы взорвать и утопить ее одну, не тронув никаких больше судов на всей стоянке Черноморского флота.

Извозчик остановился и повернул к нему.

Посмотрев на него, когда он подъехал, очень близко и проникновенно, Алексей Фомич сказал ему, занеся ногу на подножку:

— Надо будет отвезти в больницу роженицу, жену офицера морского, понял?

— Понимаем, — ответил бородатый извозчик, русак.

— Только чтоб ни-ни с твоей стороны, никаких не было разговоров про эту самую погибшую… про «Марию»… ты понял?