Том 16. Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим. Роман (Главы XXX - LXIV) - страница 2
Ему и в самом деле пе хватало воздуха, и страшно было смотреть, как он смеется. Когда же он отдышался и снова мог вести беседу, я поблагодарил его за предложенное угощение, от которого отказался, ибо только что пообедал, и сказал, что, раз он так любезно меня приглашает, я готов подождать, пока вернутся его дочь и зять. Потом я осведомился, как поживает малютка Эмли.
— Скажу вам откровенно, сэр,— ответил мистер Омер, вынимая изо рта трубку, чтобы потереть себе подбородок,— я буду рад, когда справят свадьбу.
— Но почему же? — спросил я.
— Видите ли, сейчас она какая-то беспокойная,— сказал мистер Омер.— Я вовсе не говорю, что она не такая хорошенькая, как раньше, нет! Она еще похорошела, уверяю вас, похорошела! И не говорю, что она стала хуже работать, нет, она работает по-прежнему. Она и прежде стоила шестерых работниц и теперь стоит. Но ей недостает, как бы это сказать... пылу. Вы меня поймете если я выражусь так,— сказал мистер Омер, снова потерев подбородок и затянувшись трубкой: — «А ну, налегай сильней налегай, дружней налегай, ребята!» Вот чего, на мой взгляд, недостает мисс Эмли.
Физиономия и тон мистера Омера были столь выразительны, что я мог не кривя душой кивнуть ему, давая понять, что разгадал смысл его слов. Казалось, он остался доволен моей сообразительностью и продолжал:
— И вот, по-моему, все это главным образом из-за того, что она какая-то беспокойная. Я частенько говорил об этом после работы и с дядей ее и с ее женихом, и я объясняю все дело тем, что она какая-то беспокойная. Всегда нужно помнить,— продолжал мистер Омер, тихо покачивая головой,— что у Эмли на редкость любящее сердечко. Есть такая пословица: «Из свиного уха не сшить шелкового кошелька». Так ли это — не знаю. Пожалуй, и можно, если взяться за дело с молодых лет. Вот, к примеру, тот старый баркас, сэр! Ведь она превратила его в домашний очаг, с которым не сравнится и дворец из мрамора!
— В этом я не сомневаюсь! — подтвердил я.
— Право же, стоит посмотреть, как эта хорошенькая девчурка ластится к своему дяде,— заметил мистер Омер.— С каждым днем она все больше и больше льнет к нему. А коли так, то, сами понимаете, в ней происходит борьба. Зачем же тянуть дольше, чем нужно?
Я внимательно слушал доброго старика и от всей души соглашался с ним.
— Потому-то я и заговорил с ними об этом,— спокойно и добродушно продолжал мистер Омер.— Вот что я им сказал: «Не думайте, что Эмли прикована к этому месту, пока не кончится срок обучения. Назначьте срок сами, работа ее принесла нам больше, чем мы ожидали, да и обучение шло быстрее. Омер и Джорем не посмотрят на то, что срок еще не истек, и она будет свободна, когда вы того пожелаете. Если потом она захочет договориться с нами и что-нибудь делать для нас на дому — ну что ж, очень хорошо! А не захочет — тоже хорошо. Мы, во всяком случае, убытков не несем». Потому что, знаете ли,— заключил мистер Омер, притронувшись ко мне своей трубкой,— вряд ли станет человек, которому воздуху не хватает и который вдобавок еще и дедушка,— вряд ли станет он притеснять такой цветочек с голубыми глазками, как она!
— Конечно, не станет,— сказал я.
— То-то и есть! Правильно! — подтвердил мистер Омер.— Так вот, сэр, ее двоюродный брат... вам известно, что она выходит замуж за своего двоюродного брата?
— О да! Я его хорошо знаю,— ответил я.
— Само собой разумеется,— сказал мистер Омер.— Так вот, сэр, ее двоюродный брат — он, оказывается, на хорошем месте и зарабатывает неплохо — очень благодарил меня (и вообще, должен сказать, держит он себя так, что я о нем наилучшего мнения), а потом пошел и снял такой уютный домик, какой мы с вами только можем пожелать. Домик этот уже обмеблирован сверху донизу, чистенький и аккуратный, как кукольная гостиная. И если бы болезнь бедняги Баркиса не приняла дурного оборота, были бы они, верно, теперь мужем и женой. Но вот приходится откладывать.
— А как Эмли, мистер Омер? — осведомился я.— Все такая же, как вы говорили, беспокойная?
— Ну, знаете ли, ничего другого ожидать нельзя,— отвечал он, снова потирая свой двойной подбородок.— Ей предстоит перемена, разлука, и все это для нее, если можно так выразиться, уже не за горами, а в то же время как будто и за горами. Смерть Баркиса вызвала бы отсрочку, но небольшую, а вот болезнь его может затянуться. Как вы сами понимаете, положение неопределенное.